— А Узы? — я показала на светящуюся вязь, которая нас соединяла.

— Это тоже подходит. Но, как бы сказать, лучше с таким не шутить.

— Почему?

Павел медлил.

— Ну? — поторопила я.

— Это вроде духовного брака.

У меня отпала челюсть.

— Что? — не поверила я. — Ты опять шутишь?

— Хотел бы, но нет. Честно говоря, сам не пойму, как это вышло. Эти Узы... их абы кто заключить не может. Часто хотят и не могут, а у нас так запросто, я даже икнуть не успел. Знаешь, всё из-за этого твоего словечка!

— Какого? — сощурилась я. Мне не нравился обвиняющий тон, с которым говорил Павел.

— Ты сказала: — “Мы истинные партнёры”. Откуда вообще это взялось? И ещё энергии ливанула. Нафига? Лучше бы с охотниками разобралась, а не меня на привязь брала!

— Так это что, моя вина?! — взбеленилась я, вскакивая и тут же ударяясь головой об навес. Потирая ушибленную макушку, я уже тише спросила:

— Я же об этом понятия не имела.

— Знаю, — буркнул Павел, с обречённым видом поглядывая на Узы. Я разделяла его беспокойство.

— Так что теперь? Чем это чревато?

Койот вздохнул:

— Прежде всего тем, что заключать Узы без любви до гроба попросту опасно. А ещё — запрещено.

Я уже ничему не удивлялась:

— И почему же?

— Ты только не пугайся, ладно? — он выдержал драматическую паузу. — Просто без искренних чувств такая связь в конце концов приводит к тому, что одна душа поглощает другую. И довольно быстро. Но! — Койот жестом остановил мой поток слов. — Не надо паники. Есть способ всё вернуть назад. Тебе повезло, что у меня есть полезные знакомства! Но до того, как я организую наше спасение, нельзя показывать кому бы то ни было, что “Узы” — результат случайности. Если кто угодно из Зрячих просечёт, что между нами никакой любви нет в помине, то или Эмозор накажет по-крупному, или тем же Охотникам дадут отмашку. Мы оба попадём под раздачу.

От количества информации у меня волосы вставали дыбом.

— Иными словами… — медленно выговорила я, — нам нужно притвориться парочкой?

— Не просто парочкой. А парочкой, которая других желаний не имеет, кроме как жить в любви и умереть в один день.

Мне вспомнились утренние обвинения Алека. Так вот что он имел ввиду, когда говорил про “дня хватает, чтобы втюриться”...

— А если нас раскроют, что будет?

— Ничего хорошего, — мрачно откликнулся Павел, поднимаясь и спрыгивая с горки на землю. — Может быть, я когда-нибудь покажу тебе людей, чьи Узы разорвали насильно. Зрелище не для слабонервных. Но у Уз есть ещё одно очень неприятное свойство.

— Боже, и какое? — обречённо спросила я.

— Если чувств нет, они их навязывают.

— Это как?

— Долго объяснять, — тон Павла был самый скорбный. — Но надеюсь, мы разорвём Узы раньше, чем в деталях изучим этот вопрос.

— У меня голова болит от информации, — пожаловалась я, спускаясь к нему.

— Ничего, не лопнет. А если лопнет — так мне же меньше проблем.

— Эй!

— Иди домой. Выспись.

Я подняла ворот куртки, прячась от внезапно осмелевшего ветра.

— А они не вернутся? Гиены.

— Нет. Надеюсь, нет. По идее, Узы лишают их права на охоту. Они такие вещи издалека чуют. А нарушать закон не станут. В любом случае, утром встречу тебя возле универа. Надо заглянуть к кое-кому за консультацией.

Я ещё раз переступила с ноги на ногу. Стопы так окоченели, что я их почти не чувствовала.

— Спасибо, что рассказал мне всё это… Если я как-то могу отплатить…

— Можешь, — мрачно усмехнулся Павел, но прежде чем я успела напугаться, добавил: — ...не подхватить простуды! Пили домой, а то и так сопливишь. Жалко смотреть. Давай-давай! Шевели булками!

Ещё раз поблагодарив на прощание, я трусцой побежала домой.