Испытывающие взгляды, которыми меня забросали, не обделив вниманием чужую деталь одежды на моих плечах, я просто игнорировала. К черту.

Так, улыбаясь и отвечая на письма, я досидела до обеденного перерыва. Словно все в порядке, взяла свою сумочку и покинула фешенебельное здание офиса. Как бы пообедать, а на деле… Точнее, я, понимая, что крупно влипла, сначала зашла в ближайшее кафе, купила кофе, вкуса которого особо не почувствовала, и выскользнула через служебный выход на улицу.

Я не знала, куда пойду, я не знала, как быть в принципе, но не желала сдаваться. А вдруг получится? Вдруг? Больше всего в жизни я ценю свободу - и духовную, и физическую. Но если не буду бороться за нее, то кем я стану прежде всего в своих глазах?

Я долго ходила по городу, пытаясь запутать свои следы на случай, если за мной следят, и добралась до общежития ближе к девяти - почти счастливая, но невероятно уставшая. Мне казалось, что я провела безумного мужчину, который совершал немыслимые поступки, что у меня есть время, чтобы собрать вещи для отъезда обратно в деревню. Но лишь показалось…

Неладное я приметила сразу: двери моего бокса не были заперты, а лишь неплотно прикрыты, хотя я точно помнила, что закрывала. Но списав на то, что вернулись мои соседки, я прошла в нашу кухоньку, а затем в общую спальную комнату…

— И как, набегалась, мышка? — Воскресенский сидел на моей койке и листал книгу. Судя по корешку, явно мою.

У меня потемнело в глазах. Как?..

— Мы явно не обговорили правила, мышонок. — Мужчина плавно поднялся и направился в мою сторону.

Я отшатнулась и упала бы, если не вцепилась бы в косяк.

— Попытаешься снова сбежать, и тебе не понравится то, что произойдет. — Снова ледяной тон, который выворачивает наизнанку всю душу и вымораживает надежду.

— Я же вам... — глотнула воздух, чтобы не задохнуться в собственном ужасе, — я же вам ничего не сделала…

— Итак, правила, мышка. — Проигнорировав мои слова, он крепко стиснул мою талию одной рукой, а пальцем подцепил подбородок и приподнял, вынуждая смотреть ему в глаза. — Ты не предпринимаешь попыток сбежать, держишь язык за зубами и не рыдаешь - раздражает. И еще, — босс обвел красноречивым взглядом окружающее пространство, — переезжаешь. Тоже молча.

— Зачем я вам? — этот вопрос я крутила в голове целый день. Искала решение, копошилась в памяти, но ничего не находила, потому что у меня за душой ничего нет. Место в общежитии, парочка дешевых вещей и диплом. Больше абсолютно ничего.

— Правильный вопрос. — Дмитрий Сергеевич кивнул. — Но отвечу ли я на него?

— Вы обязаны. — Я просто поняла, что молчание и страх - не выход. И на смену им пришла злость, ведь все же у меня есть кое-что - моя свобода. Но ее пытаются отобрать, только я не позволю.

— Ах я обязан? Ну, хорошо, мышка. — Он надо мной издевался, но мне плевать. Осталось ли что-то от моей гордости? — Тогда слушай…

Босс наклонился ко мне еще ниже и, задевая своим горячим дыханием мои губы, произнес:

— Будешь моей любовницей.

Мои глаза надо было видеть в этот момент! Я, конечно, не дура, и догадывалась, но… Он сказал это так легко и непринужденно. Даже обыденно.

— Думаю, я не подхожу на эту должность, — осторожно подметила я, набравшись смелости.

— И кто же подходит, а, мышка?

— Например, — я вспомнила его секретаршу: высокую, стройную, с грудью пятого размера и такой же приличной попой - совершенный шедевр пластической хирургии, — Ульяна.

— Уже давно планировал ее уволить. — Мужчина поморщился. — Мои партнеры каждый раз получают моральную травму при ее виде.