На крыльце перед общежитием толпился народ, в основном, все наши. Курили, смеялись. Пришлось протискиваться между ними.

Я немного напряглась, но увидев, что Миши среди них нет – облегчённо выдохнула. Не знаю, смогу ли ещё когда-нибудь без горечи на него смотреть, без обиды и злости с ним разговаривать. Сомневаюсь.

Олег спустился с крыльца сразу вслед за мной, затем поравнялся и взял меня за руку. Крепкая, сухая и тёплая его ладонь, наверное, должна была бы успокоить меня, но я наоборот заволновалась ещё больше, до дрожи в коленках. От тупого и бесчувственного оцепенения почти и следа не осталось.

– Вахта сегодня, по ходу, останется без вахтёрши… – сказал кто-то в толпе. – Накидалась бабка в хлам…

– Э, видели? Это кто щас прошёл? Машка же?

– Оба-на! Какой-то левый чувак Михину Машку подснял. Фигасе, тихоня отжигает!

Я вспыхнула, хотела поскорее уйти, чтобы не слышать этих идиотов, но Олег выпустил мою ладонь, развернулся и двинул прямо на них. Что он делает? Зачем? Их же толпа, а он – один!

– Не надо, Олег, – попросила я, но он уже прихватил одного за предплечье, чуть повыше локтя. Кажется, его звали Валик и жил он тоже в общежитии.

– Извинился, – велел ему Олег, глядя исподлобья.

Валик сначала дёрнулся, прикрикнул:

– Эй, ты офигел? Руку убери.

Но Олег только крепче стиснул хватку так, что у самого побелели костяшки. Он больше ничего не делал, только сжимал Валику руку и смотрел. Но вот как он смотрел! Будто ещё миг – и он попросту раздавит его как насекомое. Или же вырвет тощую конечность Валика. Остальные сначала, замерев, стояли, потом загалдели: ты чего? Отпусти его! Какого хрена ты творишь? Эй, лётчик, ты рамсы попутал?

Однако они лишь орали, на большее не решались.

– Тихо, – бросил Олег нашим, метнув в них взгляд, и, что странно, те тотчас заткнулись. И даже чуть отступили назад. – А тебе я сейчас руку сломаю.

Олег вроде и ничего не сделал, ну, может, сжал ещё сильнее, но Валик изогнулся и взвыл.

– Я извинюсь, извинюсь… – запричитал он. – Только отпусти!

Лицо Валика сделалось неестественно белым. Олег резко выпустил его, Валик со стоном согнулся пополам, потом выпрямился, потирая предплечье. Посмотрел сначала затравленно на Олега, затем – на меня:

– Извини, Маша. Пожалуйста.

– Маша, извиняет? – серьёзно спросил меня Олег.

Я поспешно кивнула.

– Извиняю.

– Твоё счастье, – Олег смерил Валика убийственным взглядом, от которого даже мне захотелось поёжиться. Потом шагнул ко мне и, как ни в чём ни бывало, взял за руку.

7. 7

Мы в молчании спустились к набережной. От Ангары веяло свежестью. Несмотря на довольно поздний час, здесь было людно. Парапет буквально облепила молодёжь. На каждом шагу пили пиво, орали песни под гитару. Олег, казалось, никого не замечал. Просто шёл неспешно, ни на кого не глядя, пока не набрели на свободную скамейку.

Несколько минут мы безмолвно созерцали тёмное небо с россыпью звёзд, иллюминацию над плотиной, напоминавшую новогоднюю гирлянду, огни города на другом берегу реки. Красиво, даже завораживающе, просто идеальный антураж для романтического вечера. Жаль, что это не про меня.

Я почти не замечала этой красоты. Слишком много самых разных эмоций я сегодня пережила, да и до сих пор переживала. И теперь совсем запуталась в своих ощущениях. Если час назад мне было настолько горько и больно, что умереть хотелось, то сейчас и боль, и горечь... ну не то чтобы совсем исчезли, но затихли, уступили место волнению, жаркому, мучительному, но в то же время странно-приятному. Разве это нормально – испытывать такое к незнакомому парню? Ведь нет! Даже с Мишей ничего подобного ни разу не было, а тут… Это как-то неправильно, нехорошо, но... от его запаха, от тепла его тела у меня в голове всё плыло.