А вечером приходит мама. Когда она заходит в комнату, я сажусь на диване.

- Ну что?

- Ничего, - отвечаю сиплым голосом. - Его мама дежурит в милиции. Брат говорит, что ничего не знает. Милиция вроде как ищет.

- Вроде как, - фыркает мама. - Закопали твоего Лешку уже. Люб, я это говорю не для того, чтобы тебя обидеть, а потому что такая правда. Если связался с бандотой, сам таким станешь. Вон весь молокозавод об этом гудит. Мол, он в город с Лиховскими ездил. А те ничего не рассказывают. Говорят, сами еле ноги унесли. Ой, хорошо, что ты от ребенка избавилась. Потому что сейчас неизвестно что с тобой было бы. Перенервничала - и все. Выкидыш. И хорошо, если бы сама выжила.

Мама все говорит и говорит. А внутри меня нарастает такое звенящее напряжение, что, кажется, я сейчас взорвусь. Я подскакиваю и начинаю скидывать в рюкзак свои вещи.

- Что ты делаешь? - спрашивает мама, прервав свою пламенную речь.

- Я в столицу поеду.

- Так ты же только оттуда.

Поднимаю голову и, сверля маму выразительным взглядом, отвечаю:

- Я жить туда поеду, мам.

13. Глава 12

Столица встречает меня дождем, но я не замечаю непогоды. Старенький зонт со сломанной спицей укрывает меня от пелены воды, и то хорошо. Мне хватает этого, чтобы добежать от автовокзала до метро. Там я долго изучаю карту подземки, а потом покупаю жетон и спускаюсь в подземелье. Раньше, когда бывала в столице с мамой, мы все время катались на метро, но я плохо помню, в каком направлении смотреть и куда ехать. Так что мне приходится постоянно крутить головой по сторонам и сверяться с картой.

Удивительно, но мне удается добраться до нужной станции без приключений. Поднявшись наверх, я заглядываю в пельменную, где съедаю порцию отменных пельменей, запиваю все это киселем и наконец направляюсь в свой пункт назначения. Я решила, что не буду обременять тетю своим присутствием. Все же, женщина она немолодая и одинокая. Слишком долго прожила одна, чтобы сейчас привыкать к соседям в квартире. По дороге сюда в автобусе я купила газету и нашла объявление, которое мне идеально подходит. В нем ищут уборщицу в общежитие, и могут предоставить жилье. Правда, пятьдесят процентов стоимости проживания все же придется оплачивать из своего кармана, но лучше уж так, чем ничего или быть приживалкой у тети Светы.

Общежитие - старое четырехэтажное кирпичное здание. Подхожу ближе и смотрю на распахнутые окна с облупившейся белой краской. Из некоторых играет музыка, заставляя мои внутренности сделать кульбит. Те самые песни, под которые мы танцевали на дискотеке. Такое ощущение, что это было в прошлой жизни.

Подхожу ко входу. Широкие деревянные двери синего цвета со вставленными в них большими стеклами. Одна из дверей распахивается, и оттуда выбегает женщина с двумя детьми.

- Здрасьте, - не глядя, кидает она и проносится мимо, отчитывая сыновей.

- Здрасьте, - отвечаю так тихо, что сама себя едва слышу, провожая ее взглядом.

Сделав шумный резкий выдох, я решительно распахиваю створку двери и захожу в общежитие.

- Здравствуйте, - подхожу к вахтеру. Она поднимает голову от журнала, который изучала, и окидывает меня внимательным взглядом.

- Здрасьте, - тянет задумчиво.

- Я ищу коменданта или кто тут у вас главный.

- Комендант, - слегка прищурившись, отвечает она осторожно, как будто боится произнести лишнее.

- Я по объявлению в газете, - поднимаю прессу выше, демонстрируя криво обведенное ручкой объявление. - Вам тут уборщица нужна.

- А, - расслабляется женщина и улыбается. - Нужна. Вот кабинет коменданта, - кивает на дверь прямо напротив входа. - Но ты постой, сейчас я скажу ей, что ты пришла. - Дородная вахтер выбирается из своего закутка и, поправляя на плечах тонкую шаль, ковыляет к кабинету коменданта. - Татьяна Николаевна, - стучит и открывает дверь, - тут к вам по объявлению. Уборщица нашлась.