8. Глава 7

- А ты в курсе, что твой Лешка связался с рэкетирами и ездит в столицу лохов разводить? - Юлька надувает большой розовый пузырь из жвачки, он лопается, залепляя ее губы. Я чувствую фруктовый запах и смотрю, как она зубами счищает остатки с губ.

- С чего ты взяла? Он на стройке работает.

- Ой, наивная ты, Любка, - вздыхает подруга. - На стройке не заработаешь на все те подарки, что он тебе таскает.

- Кто тебе такое сказал? Про то, что он связался с рэкетирами? Врут ведь.

- Не врут, Люб. Это Лешик тебе твой врет, а ты и рада верить, потому что получаешь от этого выгоду.

- Юль, он мне не врет, - произношу так твердо, как могу, потому что ее слова сеют во мне зерно сомнения.

- Ну-ну, - философски изрекает она и снова надувает пузырь.

- Перерыв закончен, - рявкает за нашими спинами Клавдия Степановна, и мы с Юлькой встаем с раздолбанной скамейки.

Три дня назад мы с подругой устроились на работу на овощебазу. Перебираем овощи и фрукты, раскладываем по ящикам, отсеивая некондицию. Зарплата такая себе, но можно забирать овощи, которые не годятся на продажу. Это не всегда гнилье, чаще просто продукты нетоварного вида. Так что нам с Юлькой и двумя другими девочками много чего остается. Часть мама продала на рынке вчера, а часть мы пустили на еду. На выходных будем даже консервировать.

Возвращаемся к работе, болтая обо всем на свете. От предстоящей на выходных дискотеки - до нового киоска на рынке, где продаются только импортные товары. Владелица постоянно челночит и привозит из Польши и Турции самые крутые товары.

- Говорят, у нее очередь выстраивается еще перед домом, когда она только приезжает.

- Это типа она из дома тоже торгует? - спрашивает Галя, одна из наших коллег.

- Ага, - отвечает Юлька, бросая пару луковиц в ящик и засовывая руку в мешок за новыми. - Узнать бы, где живет.

- Да там цены, наверное, - качает головой Галя. - Надо сначала в ее киоске прицениться, а потом уже идти домой. Говорят, она “Мальвины” продает втридорога.

Девочки продолжают болтать, а я, услышав про “Мальвины”, возвращаюсь мыслями к Леше. Ну не может он действовать так опрометчиво. Знает же, насколько опасна вся эта незаконная деятельность! Неужели встрянет в такое? Да нет, не мог он. Сказал же, что по ночам разгружает вагоны.

Эх, Люба, как тебе не стыдно? Твой парень старается ради вашего будущего, а ты подозреваешь его в нелегальной деятельности.

Вечером я бреду вдоль дома, едва переставляя ноги. В руках два пакета с фруктами и овощами. Поднимаю голову и возле своего подъезда вижу Лешу. Он о чем-то переговаривается с сидящими на скамейке старушками, а потом, словно почувствовав мой взгляд, оборачивается. Срывается с места и подбегает ко мне, забирает пакеты из рук.

- Что ж ты тяжести такие таскаешь? - спрашивает он, а я улыбаюсь. Заботливый мой.

- А ты почему так рано? - спрашиваю, когда мы двигаемся к моему подъезду.

- Получилось сегодня раньше освободиться.

- Здравствуйте, - здороваюсь, проходя мимо старушек.

- Здравствуй, Люба, - отвечают они, оценивающе глядя на пакеты.

Мы поднимаемся в мою квартиру, и Леша ставит пакеты в прихожей.

- Мам! - зову, но в ответ тишина.

Разувшись, прохожу на кухню и вижу на столе записку: “Я ушла на молокозавод, буду к семи”.

- Что там? - спрашивает Леша, водружая пакеты на стол.

- Мама на молокозаводе.

- Так мы одни дома, - говорит он игривым голосом и обнимает меня за талию. - Чем займемся?

- Поговорим? - предлагаю я.

- Потом - обязательно, а сейчас иди сюда, - бормочет он и впивается в мои губы поцелуем.