- Не понимаю! – пробормотала Майя. – Это просто какое-то дичайшее совпадение! Все эти смерти, убийства, аварии, загубленные карьеры, самоубийства… Родь, но ведь это же бред, подумай сам! Кто-то стал алкоголиком, кого-то расстреляли конкуренты, кто-то сошел с ума... Ах, сумасшествий не было? И на том спасибо! С чего ты решил, что за всем этим стоит один человек?!

- Потому что он стоит, Марусь! – усмехнулся Родька. – Существует тот, кто хочет, чтобы мы страдали. Весь наш 11 «А» класс. Ну, кроме тех, кто удачно сбежал за рубеж. Не укладывается в мою теорию только Спасский…

- Вот видишь! – быстро произнесла Майя. – Артем не укладывается, а это означит, что теория в корне не верна!

Неожиданно дверь в спальню, которую Майя делила с сыном, распахнулась, и появился сонный Никитка – в пижаме с лосенком, прижимающий к себе плюшевую пятнистую собачонку с кленовым листом в передних лапах – ее привезла Майя с прошлой выставки в Торонто.

- Доброе утро, соня! – улыбнулась она сыну. – Поздоровайся с дядей, а потом самое время почистить зубы и одеваться. Будем с тобой завтракать.

Никитка подошел – все еще сонный, позевывающий, – и уткнулся ей в колени. Майя погладила его по голове.

- Доброе утро, – пробормотал сын откуда-то из штанин ее комбинезона. Затем, перестав смущаться, посмотрел на Родьку ясным взглядом: – Меня Никита зовут. Никита Самойлов, – и протянул ему ручку.

- Родион, – отозвался одноклассник, с самым серьезным видом ответив на рукопожатие. – Родион Роданов. Приятно познакомиться!

Тут из соседней комнаты выглянула Орелия в домашнем цветастом платье, стала звать Никиту умываться. Сын ушел, и Родька уставился на Майю многозначительно.

- Я таки оказался прав, – заявил он со смешком. – Спасскому тоже досталось. Похоже, тот, кто это делает, посчитал, что и он достаточно пострадал.

- Поясни, – попросила Майя, – для умственно отсталых. Как именно досталось Спасскому?

- Сколько твоему сыну?

- Пять с небольшим. И что из этого?

- Спасский о нем не знает?

На это Майя вздохнула. Похоже, для Родьки тоже не стало секретом, кто был отцом Никиты. Проклятое сходство слишком уж бросалось в глаза!

- Не знал до вчерашнего дня, пока кто-то ему не разболтал, – призналась она. – Но это ничего не означает! И я не верю, что у нас завелся общий враг. Родь, это просто-напросто череда трагических случайностей, каждому звену в которой существует собственное объяснение...

- И каково же объяснение тому, что Спасский столько лет не знал о своем сыне? – спросил Родька насмешливо.

Майя промолчала, потому что в их с Артемом случае не было ни злого умысла, ни злого рока. Просто… так сложилось. Она слишком уж в него втрескалась – давно еще, в классе так седьмом или восьмом. Поддалась соблазну, а Артем оказался несвободен.

Да и не была она ему нужна – никогда!

- Кто-то заставляет нас страдать, – продолжал гнуть свою линию Родька. – Выбирает себе жертву за жертвой, после чего их уничтожает. Морально или физически, тут уж как у него получится. Затем наслаждается своим триумфом.

- Наслаждается нашими страданиями? – переспросила Майя. – Родь, ну что ты такое несешь?! Да и зачем кому-то это делать?

- Пока еще не знаю, – признался он, – но очень скоро это выясню. Есть у меня одна теория... И вот еще, Марусь… Я смогу тебя защитить. Тебя и твоего сына. Мне совершенно все равно, от кого ты его родила. Будет моим.

- Родь…

Не договорила – неожиданно он потянулся к ней через узкую барную стойку. Широкая мужская ладонь скользнула к ней на затылок, и его губы накрыли ее. У них был привкус кофе…