После отношений с Тимуром я окончательно поняла для себя, что любовь это явная смерть. Она лишь разрушает тебя. Любовь не исцеляет людей. Не превозносит их на седьмое небо. Любовь это источник бесконечной боли.

-Я решил дать на сегодня выходной нашим поварам и сам приготовил для тебя ужин. Иди переодевайся, я жду тебя на кухне, - и нежно поцеловав меня в лоб, он отправился на кухню.

Несколько секунд я умиротворенным взглядом смотрела в след своему мужу, а после пошла на поиски Давида.

Давид сидел в игровой комнате, катая машинки по игровому коврику, с вырисованными на нем дорожками. А я смотрела на этого карапуз и понимала, что в моей жизни есть мужчина, которого я люблю больше всего на свете. Мужчина, за которого я без раздумий отдам свою жизнь. С каждым годом Давид все сильнее походил на своего отца. И я видела перед собой маленького Тимура, мне кажется, что именно таким он был в детстве. Беззаботным. Добрым ребенком, что смеялся громче остальных.

-Солнышко, смотри, что тебе купила мамочка, - заботливо сказала я, показывая сыну огромную коробку с конструктором.

Давид сразу же бросил все свои машинки, с интересом рассматривая мой подарок. Я села возле сына, положив на коленки коробку, чтобы ему было удобнее все рассмотреть.

-Конструктор! - радостно вскрикнул Давид, хлопая над головой в ладоши.

И я засмеялась от того, как забавно он выглядел со стороны.

-Правильно, Солнышко. Это конструктор. Хочешь его собрать?

Давид снова захлопал в ладоши, радостно выкрикивая.

-Хочу, хочу, хочу! Ты будешь собирать со мной, мамочка? - спросил сын, хватаясь за коробку, что в два раза была больше него.

-Конечно, но сначала мы пойдем ужинать, - сказала я, щелкнув его по носику. - Давай, папа уже заждался нас. Он столько вкусного приготовил, пошли пробовать?

Давид щенячьим взглядом смотрел на конструктор, поднимаясь на ноги. И пока мы выходили из комнаты он то и дело оглядывался на лежащую на полу коробку.

-Мы вернемся к нему, Солнышко. Но прежде, чем строить нам нужно запастись силами. Верно? - игриво сказала я, чмокнув сына в бархатную щечку.

Давид активно закивал головой, я взяла его на руки и мы направились в кухню.

Давид сидел в детском стульчики, кушая свою кашу. Он съедал ложку каши, а затем стучал ложкой по столику, выкрикивая непонятные звуки. И так каждый раз. Не знаю, может у сына уже сложился какой-то ритуал за столом.

На ужин Демид приготовил пасту и легкий салат из огурцов, помидор и зелени. В сочетание это был вкусовой взрыв. Я не раз интересовалась у мужа, где он научился так вкусно готовить. Демид лишь отмахивался и говорил, что ничего в его кулинарных шедеврах нет особенного. Вот бы мне так "не особенно" уметь готовить.
Я любила наши семейные ужины. Эта атмосфера тепла невероятно согревала сердце. На заднем фоне работал телевизор, под шум звенящих приборов. И мы делились своими успехами за день и планами на выходные. У меня была прекрасная жизнь. Любимая семья. И работа мечты.

-Тебе подлить вина? - спросил Демид.

-Ааааа, - в очередной раз закричал сын, на этот раз хлюпая ложкой в каше.

Содержимое его тарелки разлетелось в разные стороны, в особенности страдали шторы. Я быстро подорвалась со стула, подбегая к Давиду.

-Давид, а ну перестань баловаться! - строго сказала я.

Давид сразу же успокоился, и оставив ложку в каше, поднял на меня растерянный взгляд, словно вообще не понимал за что его ругают.

-Ужас! Ну и хрюндель ты, сынок! - безысходно сказала я.

Сын потер нос рукой, лишь сильнее размазывая кашу по лицу. И не выдержав, я громко засмеялась. Не могла я на него долго злиться хоть убейте. Его ангельский взгляд заставлял мое материнское сердце трепетать. Лишь этот мужчина имел надо мой безграничную власть.