Стою к маме спиной, закидывая платья в открытый чемодан. Руки трясутся. Глаза на мокром месте. А внутри… словно огромная черная дыра образовалась, готовая заживо меня поглотить.

- Я переезжаю, – охрипшим голосом, стараясь себя не выдать.

- Это еще куда? – ощущаю на себе удивленный взгляд мамы. – Дочка, у тебя что-то случилось?

Давай, Алиса, скажи ей что-нибудь!

Как именно ты достала деньги.

Кем теперь для своего бывшего парня будешь.

Вперед и с песней.

Да если я ей сейчас все расскажу, мама будет в шоке. Она меня не поймет. Сделает неправильные выводы.

- Я позвонила подруге в Америку, – придумываю на ходу. Даже для пущего эффекта натягиваю на лицо улыбку, повернувшись к обеспокоенной матери. – Это он… она дала мне денег на операцию отца. Взамен мне нужно несколько дней приглядывать за ее квартирой. Она хочет приехать погостить в Россию.

Алиска, ты ужасно врешь. Тебе не поверят.

- Оставишь меня одну, пока твой отец в больнице? – в голосе обида, от чего сердце на части рвется. Кровью обливается.

- Мамуль, – беру ее холодные руки в свои. – Понимаешь, Венди выручила меня. Я не могу отказать ей.

Лучше бы отказала. Лучше бы послала на хутора и отправилась искать деньги у кого-нибудь другого.

Хотя кто бы мне помог кроме Тимура?

Этот козёл поставил жесткие условия. Либо я еду к нему, когда соберу вещи. Либо… мой отец будет лечиться от святого духа. Даже увидеться с ним не дал. Просто адрес дома назвал и сказал приезжать в течение часа или двух.

- Отцу уже завтра могут сделать операцию, – кажется, будто мама приняла мой неожиданный «переезд». – В сознание он так и не пришел. Я так боюсь за него, – одинокая щека сползает по ее щеке.

- Мамуль, не переживай, – крепко обнимаю маму, чувствуя ее дрожь. Или это от меня? – Папа поправится. Он вернется из больницы живым и здоровым. Пережил же лихие 90-ые, – стараюсь как-то ее взбодрить, хотя сама только лютый холод ощущаю.

Особенно перед очередной встречей с Тимуром. Тем более на его территории.

- Ты на машине или с водителем? – вытирает слезы, помогая мне сложить еще парочку вещей в чемодан.

- На машине, – не хватало еще, чтобы Сергей увидел, к кому я поехала.

Доложит ведь сто процентов. Потом ошарашенная мама прибежит забирать дочь из лап негодяя, с которым когда-то рассталась. Ведь ей известны причины моего побега, хотя и не во всех подробностях.

- Я позвоню тебе, дочка, когда отца на операцию повезут.

Вместе спускаемся вниз. С комода забираю сумочку и ключи от машины. Сжимаю их так крепко, что ладони покалывает от боли.

Мне страшно. Жутко до ужаса. Я не знаю чего ожидать от Тимура. Он никогда не простит. Но я и так всю боль несу в себе. И у него есть все основания меня ненавидеть.

- Не волнуйся, мам, – запихиваю чемодан в багажник, – я надолго не задержусь у Венди. Ты даже не успеешь соскучиться.

Сажусь за руль. Кое-как включаю зажигание и выезжаю с территории особняка. Как умалишенная наблюдаю в зеркале заднего вида за стоящей на пороге мамой, махающей мне на прощание. Верящей, что я скоро вернусь в родной дом. И что все будет как прежде.

Нет, Задорожная, прежде уже ничего не будет. После этого месяца… рядом с Тимуром ты точно вернешься полностью опустошенной, разбитой и… униженной.

Плотину прорывает. Слезы градом текут из глаз, застилая весь обзор. Благо машин на дороге сейчас довольно мало, ни в кого не врежусь.

За грудиной печет. Внутренности стягиваются в тугой узел. Адская боль пронзает тело. Словно раскаленным железом к нежной коже прикоснулись. Боже, почему так больно?

Я ощущаю себя грязной, мерзкой девкой. Которая едет к парню, чтобы раздвинуть перед ним ноги и быть послушной игрушкой целый месяц.