Ох, Салманов, совсем ты помешался на онанизме. Надо с этим прекращать.

Соблазн просто принять покорность Дарины, ничего ей не рассказывая, защекотал мне совесть. Но едва девочка сжала свои груди, я бросил думать, стал просто смотреть и наслаждаться. Сколько раз я представлял, как мы встретимся. Сколько сценариев прокручивал. Сейчас она была реальна и готова играть для меня любую роль. Это возбуждало невероятно.

- Ногу на выступ, - приказал я кратко.

Она сразу поняла, для чего, и опустила пальцы ниже и стала гладить себя между ног. Тихонечко, едва касаясь губ. Хитрюга.

- Рин, - рявкнул я. – Не надо компромиссов, погладь себя как следует. Я хочу слушать стоны и чувствовать твое возбуждение.

Она тихонько захныкала, но подчинилась. Развела половые губы пальцами, стала водить по клитору другой рукой.

- Пожалуйста, - проскулила она. – Я не выдержу долго.

Я не отвечал. Выдержишь. Мы держались два года.

Дарина кусала губы и корчилась. В глазах очень быстро замелькало отчаяние.

- Позвольте, сэр. Пожалуйста, - взмолилась она, почти складываясь пополам от напряжения, которое искало выход.

- Помочь? – предложил я.

Она радостно закивала. Наивная маленькая девочка. Я сократил между нами расстояние, коснулся ее груди, начал поглаживать, продолжая смотреть, как ее пальчики порхают внизу.

- Плохо, Рин. Очень плохо, - проговорил я равнодушно, взял ее за запястье и убрал руку, прижав к перилам.

Она все еще держала пальчиками складочки, позволяя мне видеть пульсирующий клитор. Дарина залепетала, снова прося меня о милости.

Я сжалился. Почти. Склонив голову, я стал посасывать ее соски через тонкую ткань белья, а рукой гладил попку, внутреннюю сторону бедер, обводил выпирающие тазовые косточки, чуть задевал гладкий лобок.

- Боже мой, пожалуйста, господи. Это невыносимо, - почти рыдала моя девочка сладчайшей музыкой.

- Ты все еще хочешь Мастера? – напомнил я ей, поднявшись ртом к шее.

- Да, сэр. Да. Хочу, - задыхалась она, стараясь взять себя в руки.

Отважная смелая девочка.

Я наградил ее прикосновением к клитору, невесомо, едва касаясь, постукивал подушечками пальцев, едва заметно ускоряя и усиливая стимуляцию, наслаждаясь ее сладкими муками. Она не выдержала.

- Кирилл, пожалуйста, - выкрикнула Дарина.

Я тут же больно ущипнул ее за клитор, убивая оргазм. Из глаз Рин брызнули слезы.

- Простите, сэр, - тут же поняла она свою ошибку.

Я отпустил ее руку, снова отступил на шаг.

- Одно слово, Рин, и я уйду, а ты сможешь закончить как угодно и сколько угодно раз. Сама.

- Нет. Нет! – вскрикнула она и подалась вперед, но тут же осеклась, не решаясь коснуться меня без разрешения.

- Ты хочешь Мастера, девочка?

- Да, сэр. Да. Хочу.

Она выпалила это так горячо и яростно, что я не сдержался, сгреб ее в объятия и стал целовать, словно завтра конец света. Ее мягкие губы, шелковые волосы, горячее дыхание. Все сводило с ума, лишало рассудка, но я продолжил то, что начал. Потому что именно на мне ответственность за наше удовольствие. За то, что будет между нами.

Я взял ее за ногу, закинул себе на бедро. Дарина как будто не замечала этого. Возможно, потому что я снова ласкал ее клитор и трахал пальцами. Прежде, чем она опять начала умолять, я оттолкнул ее и развернул к себе спиной, велел:

- Ляг грудью. – И надавил рукой на спину.

Дарина распласталась на широком каменном парапете балкона. Я не дал ей ни секунды, моментально расстегнул и спустил брюки и ворвался в нее мощным толчком. Она закашлялась, выдавив, едва дыша:

- Господи, боже мой.

- Я просил обращаться ко мне иначе, малыш, - зло укорил ее я, стиснув круглую попку.