– Почему ты до сих пор была девственницей.– Неожиданно для самого себя спросил мужчина. Девушка негромко рассмеялась.

– А разве не ясно? Жрица Ареса не может склонится перед Бахусом, и так будет всегда, уверяю. Все эти годы я была верна и поклонялась лишь одному богу, но, к сожалению, я не Афродита, а лишь почитательница ее мужа, незаметная и бесправная.

– Шейли тоже далеко не Афродита, она та еще стерва, и кроме красоты, в ней мало женской добродетели.

– Она жена Ареса, и вы любите ее.

– Да уж,– вздохнул мужчина,– хорош муж. Пока жена неизвестно где, в смертельной опасности, он трахается с кем попало… черт, прости, я не это хотел сказать…– мужчина поморщился от своей непростительной бестактности.

– Неважно, слова ничего не изменят. Я уже достаточно их сказала, возможно даже больше, чем следовало. Знаете, был такой потрясающий русский поэт, Александр Пушкин, он написал поэму, о безответно влюбленной девушке, признавшейся своиму избраннику в любви, вот они отлично нам подходят:

“Я к вам пишу – чего же боле?

Что я могу ещё сказать?

Теперь, я знаю, в вашей воле

Меня презреньем наказать.”

Я осознавала возможные последствия, и я принимаю их. Как и ваше безразличие, как и то, что как вы верно отметили, я сделаю для вас все, потому. что иначе не могу.

– Алекс, уверен это забудется. Думаю, твоя увлеченность пройдет очень скоро, я на пятнадцать лет тебя старше, это просто юношеская влюбленность, ты…

– Я похожа на малолетнюю влюбленную простушку? Такое предположение оскорбительно для меня! Все что я делаю, я делаю с умом и полной отдачей. И если вы не заметили этого на работе, в том что я делаю, очень жаль, значит, возможно я не так хороша, как мне казалось.

– В том, как ты выполняешь свою работу, ты великолепна, ты лучшая в этом деле.

– Разумеется, было бы это не так, вы бы не стал тратить на меня свое драгоценное время.– Горько усмехнулась девушка.

– Алекс, ты…

– Нет,– перебила его девушка,– давай вы не будете пытаться успокоить меня глупыми аргументами и пустыми уверениями, я слишком умна для этого, а для вас это унизительно. Я переживу, а ваша совесть, уверена, спит так глубоко и крепко, что тревожить ее по таким пустякам, как очередная влюбленная в вас соплячка с узкой дыркой, просто подло, поэтому не вижу смысла больше это обсуждать. А теперь давай спать, мне завтра нужно как следует подготовится, я так понимаю штурмовать корабль Дарта Вейдера мы будем завтра ночью?– Мужчина немного рассеянно кивнул.

Хантера поражало, с каким хладнокровием, эта молодая девочка, совсем недавно дрожащая при одном упоминании о незаконном проникновении в одну из комнат ее лена, места, где она могла с легкостью подчинить себе все, что работает от электричества, вплоть, как ему казалось, до электрического чайника, рассуждает о проникновении в оплот крупнейшего и опаснейшего террористического синдиката. Он недоумевал, как такая умная девушка, как Алекс, может так серьезно рассуждать на тему своей в него влюбленности, так удивительно здраво и спокойно воспринимать, столь неприятное для нее положение. А еще, он не мог выкинуть из головы ее хрупкое, никем не тронутое тельце, трепещущее от его прикосновений, по ее уверениям, всецело и полностью принадлежащее ему одному. Раньше он не задумывался о верности с точки зрения ее ценности. Но мысль о том, что есть человек, для которого он является центром вселенной, да и вообще всей вселенной, было для Хантера неожиданно приятно. Никто никогда ничего не давал ему даром, все требовали чего-то взамен: Родина требовала ее защищать, жена уважать ее амбиции, и отвечать на любовь, другие женщины, с которыми он спал, отдавая ему свое тело, требовали взамен встречного удовольствия, начальство требовало подчинения, наставники послушания… Все чего-то требовали, порой даже не давая ему ничего взамен. Кроме Алекс. Она отдала ему всю себя, не прося для себя ничего. Это одновременно было чертовски приятно, но при этом он чувствовал себя должником, не имеющим возможности этот долг вернуть.