– Пап, привет! Познакомься, это Юля, моя невеста, – громко обратился Саша к отцу, и Юля с трудом оторвала взгляд от книжных полок, немедленно переключив всё своё внимание на морщинистое лицо будущего свёкра.

– Здравствуйте, – кисло улыбнулась она и покраснела, потому что напрочь забыла, как зовут этого усталого и, кажется, равнодушного ко всему мужчину.

Сашкин отец молчал почти минуту, переводя пустой взгляд с сына на гостью, а потом выдавил из себя: «Очень приятно…», на чём, собственно, знакомство и закончилось. Мужчина снова уставился в телевизор, а Юля разочарованно подумала о том, что лучше бы она вообще в этот дом не приходила.

– Он всегда такой, – пояснил Саша, уводя расстроенную невесту в кухню. – Вообще он мировой мужик. Если сказал, что ему приятно, значит, так и есть. Ну не умеет человек эмоции свои выражать, что ж поделаешь? Это твой папаша чуть ли не всю улицу на радостях шашлыком накормил и на свадьбу нашу пригласил, а мои вот такие. Зато мама, кажется, испекла свои фирменно-офигенные пироги с брусникой. Садись, будем чай пить с вкуснятиной.

Юля присела на табуретку у стола, изо всех сил стараясь не заплакать. Не так она представляла себе этот визит к будущим родственникам. Сашка ведь заранее их предупредил, а впечатление складывалось такое, будто гостям здесь в принципе не рады. Может, для их семьи это и нормально, но она так не привыкла. Почему-то считала, что родители должны как-то по другому реагировать на новость о том, что их сын женится.

Пирожки действительно выглядели аппетитно и пахли умопомрачительно. Юля вздохнула тяжело и потянулась через стол к блюду с угощением, но тарелка с выпечкой неожиданно перекочевала с накрытой бледно-жёлтой скатертью столешницы в руки невесть откуда появившейся Светланы Борисовны.

– Я не для того всё утро спину гнула, чтобы всякую шваль своей стряпнёй кормить. Пошли вон из моего дома оба! Глаза б мои вас не видели…

Это было уже чересчур. Саша, не ожидавший такого возмутительного поведения, изумлённо вытаращился на мать, а Юля молча вышла на веранду, сунула ноги в туфли и поспешила поскорее убраться подальше от столь гостеприимного дома. Жених догнал её уже возле автобусной остановки. Извинился за случившееся, но оправдывать Светлану Борисовну не стал, потому что сам был в шоке от её выходки.

– Саш, остынь. Я же не за них замуж выхожу, а за тебя, – успокоила его невеста. – У каждого свои странности. Неприятно, да, но я это как-нибудь переживу.

* * *

И всё же с того дня между ними будто стена начала расти. Вроде всё, как прежде, но не то. О случившемся оба старались не вспоминать, но разве такое забудешь? Саша стал молчаливым и замкнутым. Вечерние прогулки и воскресные вылазки на природу постепенно прекратились. Со стороны парня начались придирки по мелочам и безосновательные упрёки. Юля понимала, откуда дует ветер, и разве что в лепёшку не разбивалась, стараясь показать жениху, что всё хорошо, что они в состоянии справиться с любой проблемой, но романтики в их отношениях с каждым днём становилось всё меньше и меньше. К концу срока, остававшегося до свадьбы, все разговоры между женихом и невестой сводились к обсуждению исключительно бытовых вопросов – нужно сделать очередной платёж хозяйке съёмной квартиры, не мешало бы сменить шторы, необходимо вызвать мастера, чтобы починил стиральную машину, потому что на новую денег нет. К этому времени они даже прикасаться друг к другу перестали, потому что Сашу общество Юли явно раздражало.

За два дня до свадьбы он пришёл с работы раньше обычного. Принёс с собой несколько больших сумок, открыл шкафы и начал собирать свои вещи.