Лена.

Она лежала на полу, неподвижная, а ее волосы, раскинувшиеся по паркету, казались еще темнее в полумраке. Время замерло. Мир схлопнулся в точку.

– Лена… ты… – голос предательски дрогнул, а шаги словно утопали в вязком страхе.

Степан бросился к ней. Колени ударились о твердый пол, но он даже не почувствовал боли. Пальцы дрожали, когда он коснулся ее лица. Холодная. Слишком холодная.

Сколько прошло времени?

– Нет-нет-нет… – его голос сорвался на шепот. – Лена, Леночка! Очнись!

На автомате проверил пульс на сонной артерии. Слава богу, он еще бился. Но слабый. Едва ощутимый.

– Черт! Черт! – Степа похлопал жену по щекам, пытаясь привести в сознание. Ноль реакции. Она не поддавалась.

Он шумно втянул воздух. Грудь сдавило, дыхание сбилось, мысли спутались. Нужно действовать. Быстро. Степан схватил телефон и с дрожью в пальцах начал набирать номер скорой.

– Женщина без сознания! – рявкнул он в трубку, как только услышал голос оператора. – Беременная, третий триместр!

– Какой срок?

Он нервно сглотнул, осознав, что не помнит точный срок беременности своей жены. В груди болезненно стянуло.

– Не знаю, – процедил сквозь зубы. – Большой. Скоро рожать.

Степа по инерции отвечал на другие вопросы оператора, даже не помнил правильно ли. Словно провалился в какое-то зыбкое марево. А может это все просто сон?

Скорая приехала. Но быстро или слишком медленно он не понимал, потерялся во времени и пространстве. Сколько минут прошло? Десять? Двадцать? Или два часа? Степан все еще сидел на полу перед женой и всячески старался сохранить ей жизнь. Наверное, в первый раз за все время осознав, насколько Елена ему дорога.

Врач терпеливо осмотрел Лену, велел фельдшеру нести носилки, а сам принялся заполнять бумаги. В его голосе не было той торопливой паники, которая могла бы вселить надежду. Медики работали четко, но в их движениях читалась настороженность.

– Что с ней? – собственный голос казался Степану чужим, полным отчаяния.

Врач нахмурился и посмотрел на него поверх очков.

– Похоже на отслойку плаценты и большую кровопотерю. Мы забираем ее в больницу, но ничего не обещаем. Время упущено.

Эти слова нанесли сокрушающий удар в грудь Степы. Мир резко сузился, а осознание вины накатило, как цунами.

«Время упущено»

В его голове это прозвучало, как приговор, сразу же приведенный в исполнение.

«Это я упустил. Это я виноват. Я должен был услышать. Должен был проснуться.» – навязчиво стучало в мозгу.

Степан оперся спиной на стену и зажмурился. Пальцы сами собой сжались в кулаки, ногти впились в ладони. Грудь разрывала острая, нестерпимая боль, но нужно было действовать.

Елену погрузили на носилки и унесли из квартиры. Степан накинул куртку и бросился следом, не чувствуя ни холода, ни усталости, ни страха.

Сев рядом с женой в машине, он смотрел на ее бледное лицо и думал только о том, что она должна выжить. Только эта мысль пульсировала в его голове, гулко отдаваясь эхом в черепной коробке.

Яркий неоновый свет больничного коридора резал глаза, отбрасывая холодные блики на белые стены. Воздух пах антисептиком и усталостью. Степан шагал за каталкой, но ноги будто налились свинцом. Мир вокруг него становился все более чуждым.

Врачи молчали, их лица оставались сосредоточенными, почти бесстрастными. Только быстрые, отточенные движения рук выдавали, что время играет против них.

Его остановили у дверей операционной.

– Мы сделаем все возможное, чтобы ее спасти, – коротко бросил врач и исчез за дверью.

Двери захлопнулись, отсекая Степу от последней ниточки контроля над ситуацией. Он опустился на пластиковый стул в коридоре, откинулся на спинку и несколько раз ударился затылком об стену. Физическая боль немного отрезвила, но никоим образом не облегчила страдания.