— Слышь, курва, если щас не вскочишь, я тебя прямо тут оприходую!

Кряхтя и охая, кое как поднимаюсь под дружный мужской хохот. Ноги не держат, голова кружится со скоростью карусели и трясет так, будто я вот-вот взлечу.

— Да давай уже, посмотри сюда! — он подскакивает и крепко хватает за лицо, сжимая щеки своими стальными пальцами. — На меня смотри, ты у меня сейчас резиновой Зиной поработаешь! На колени!

Осоловело таращусь в мутное лицо, не соображая, что он от меня хочет и тогда кто-то бьет под коленки, чтобы я упала. Лысый наматывает волосы на кулак, и я вновь что-то пищу, от боли даже не в силах сказать ни слова.

— Я после тебя, — ржет один из них.

— А я пас, только если задом, а то рожа у нее синяя как у алкашки...

В горле застревает крик, когда лысый надавливает кулачищем на затылок, заставляя подчиниться. Мечусь в его руках, словно кукла на веревочке, сдирая колени в кровь до мяса. Глухой стон разносится по комнате и снова слышу смех моих мучителей.

— Закрой ей уже рот, надоела визжать...

Внезапно он отпускает мою голову и толкает в стену, и я со всей дури впечатываюсь в нее носом, не успев сгруппироваться. Слышу хруст хрящей, рот заливает кровью, и я заваливаюсь на бок. Еще один удар и все будет кончено, я не смогу больше сопротивляться. Будто я сейчас сопротивляюсь…

Мат, взмах ноги и чей-то голос, еле проникающий в сознание:

— Дебилы, мать вашу!

Закрываю глаза, так и не получив удар, и понимаю, что кто-то поднимает меня на руки и куда-то несет. Инстинктивно обвиваю его шею руками и прижимаюсь крепко-крепко, наконец проваливаясь в пустоту.

6. 6

Чьи-то крепкие руки несут меня куда-то, а я думаю только от том, чтобы меня больше не отдавали этим уродам на растерзание. Кажется, именно это и шепчу на ухо спасителю, размазывая по его шее слезы вперемешку с соплями и слюнями, тихо постанывая и рыдая. Не уверена, что парню это особенно нравится, но по крайней мере он не сбрасывает меня и по-прежнему крепко держит в своих сильных руках, слегка покачивая.

Он молчит, а мне так хочется, чтобы хоть что-то сказал, утешил. Но я очень боюсь его разозлить, боюсь, что он бросит меня, отправит обратно...да что угодно, поэтому я просто прижимаюсь к теплой шее, прячась в ней, и растворялась в своём ужасе самостоятельно.

Наконец мы куда-то приходим, и парень аккуратно ставит меня на ноги, облокотив о стену. Все так же молча открывает дверь и заводит внутрь.

— Что со мной будет? Куда ты меня привел? Ты же меня не бросишь, да? — бормочу срывающимся голосом, даже не уверенная, понимает ли он, что я говорю.

Удивленно слышу, что вместо голоса и слов издаю какое-то страшное шипение и свист. Рот едва шевелится, потрескавшиеся от ударов губы немеют, и каждое слово разрывает кровавые корки вновь и вновь.

Поднимаю затуманенный взор и отшатываюсь, только сейчас осознав, что мне так мешало всю дорогу. На моем спасителе маска, обезличенное человеческое лицо, равнодушно взирающее на меня сквозь пустые глазницы.

В комнате совсем темно, и я пячусь назад, все еще тщетно надеясь на спасение, и на то, что тип в маске меня отпустит. Но он довольно грубо отталкивает в комнату, и запирает дверь с той стороны.

— Выпусти! — из последних сил прошу я и опустошенно облокачиваюсь на холодное полотно двери, — Пусти! Слышишь? Я не понимаю!!!

Слезы застилают глаза, тело разрывает мучительная, разрывающая на части боль и все, что мне остается — это бормотать словно сумасшедшая одно и то же.

— Пустите! Ну что я вам сделала? Что вы хотите от меня?

Сколько я так сижу?.. Час, два, день?