В общем, вся эта история с драконами мне доверия не внушала абсолютно. Возможно, я излишне подозрительная, но в благотворительность не верила. У всех есть свои корыстные интересы, даже спонсоры нашей поликлиники и те в большинстве своем банально отмывали деньги.

Впрочем, меня никто не спрашивал. Ни тогда, ни теперь.

Да и вообще про жуткие события вокруг столицы в Потрясье скоро практически позабыли. Несмотря на кипящую где-то там, в центре страны борьбу за человечество, в нашу глухомань и отголосков не докатывалось. Как жили, так и продолжали.

В город только староста ездить почти перестал. Не хотел рисковать — там ведь, по его словам, довольно сильные маглинии.

Нас с бабой Люной это тем более не касалось — селяне по-прежнему несли кто относительно новую одежду, кто картошки мешок, в обмен на декокты от простуды и для поддержания потенции.

А чем им еще зимой заниматься…

По весне, когда снег окончательно растаял, а промерзшая земля превратилась в привычный кисель, к нам действительно потянулись садоводы за снадобьями от вредителей. Потом за удобрениями. Затем за противозачаточными — тут я могла только глаза закатить и посоветовать полное воздержание.

Одна ушлая дамочка пришла за приворотным. Люна налила ей во флакончик отвара ромашки, и с каменным лицом приняла мзду — пёструю живую курицу, если верить рекомендациям отличную несушку.

— А она обратно не придет жаловаться? — опасливо уточнила я, когда за просительницей закрылась дверь.

— Ну что ты! — расхохоталась травница, устав сдерживать эмоции. — Магии у людей нет, а то что эта дура считает меня ведьмой — ее проблема. В чем она меня может обвинить?

— В подлоге и фальсификации? — со знанием дела предположила я.

— Догадываюсь я, кому она зелье подливать собралась, — все еще посмеиваясь, ответила Люна. — Он и без приворота на все готов. Со всеми. Ей точно не откажет. А после еще какой соседке.

— А если придет с жалобами, скажем что та соседка тоже у нас зелье покупала! — подхватила я и хихикнула. — По очереди к нам побегут!

— Точно ты из семьи торговцев! — твердо заявила травница. — Смекалистая девка!

Впрочем, полагаться в доходах на одну смекалку я не собиралась. Все-таки этот финт с зельями походил на мошенничество, а нарушать закон не хотелось. Мало ли. Толпы девиц, жаждущих возмездия, к нам не повалили, обошлось.

Вычесывая клочьями лезущий подшерсток и пух козы, я решила не переводить зря добро. Прялка лежала без дела на чердаке, и хозяйка совершенно не возражала, когда я стащила ее вниз. Никакой механики, даже колеса, одна подставка под кудель на ножке и донце-опора.

— Ой, давненько я не пряла, — со вздохом призналась Люна, поглядывая на меня со смесью зависти и гордости. — Глаза не те, да и в руках былой чуткости нет. Старость не радость, эх…

Чувствуя себя немного принцессой, несколько раз укололась о веретено, пока вспомнила движения. Пришлось постоянно себя контролировать — тело такую моторику не ведало, все заново, как первый раз. Пальцы не слушались, теряли нить, и первые мотки вышли кривые и корявые.

Я из них потом связала коврик для входа, ноги вытирать.

Как только мне удалось освоить технику, закончилась шерсть. Впрочем, поздней весной, а тем более летом, и без того мне было чем заняться.

Мы с Люной отправлялись за травами затемно и возвращались лишь поздним вечером, пережидая жару в густой тени рощ и перекусывая тем, что принесли с собой. Заодно освобождалось место в корзине, которое на обратном пути заполнялось ранней земляникой и жимолостью.

Собственно, в таком режиме мы провели все лето и большую часть осени, пока деньки стояли светлыми. Мне этот период запомнился как один сплошной лесной поход. Вроде когда-то мне нравилось бродить по лесам? Зря я страдала от невозможности попасть в них вновь. Накаркала. Теперь и не вылезала почти, прерывались только чтобы разложить травы для просушки, наварить варенья и сиропов или рассортировать семена.