– Отлично! – воскликнул Ромуальдыч. – Теперь давайте в штанах и в обуви!

– Я что, – охнул счастливый дед Егор, – сам домой пойду? Пешком?

– Да хоть бегом!

Фронтовик с нашей помощью натянул штаны папы Альбины. Деду они оказались коротки, а вот ботинки, обычные «прощайки», впору пришлись – мы по ним и делали стопу.

– Встаем… Изя, впускай девочек!

– Щас!

Первой вбежала Альбинка. Замерла, закрывая ладошками рот, и заревела.

– Де-еда…

Натужно улыбаясь, Егор Пименович прошкандыбал к внучке, и обнял ее.

– Ну, чего ж ты плачешь, дуреха? – ласково проговорил он. – Радоваться надо, а она нюнит…

– Я ра-адуюсь…

– И ноги не мерзнут! – мелко засмеялся дед Егор.

Рита протолкалась ко мне, вцепилась в рукав. Всхлипнула.

– Мишечка… Ты… Ты такой молодец…

– Все мы молодцы, – слабо улыбнулся я, и приобнял девушку.

Головная боль мягко вкручивала штопор в висок.

«Хорошо, хоть не зубная!», – мелькнуло у меня.

Воскресенье, 15 февраля. Утро

Первомайск, улица Дзержинского

Проснулся я рано. Обычно по выходным люблю поваляться, в особенности зимой, когда светает поздно, но в этот день сновидения выветрились моментом. И их место заняли переживания.

Автопробег, эта влекущая мальчишек идея, чуть ли не с первых дней стала обрастать плотью, наливаться сутью…

«Мальчишек… – я усмехнулся. – А ты-то кто?»

Сколько раз ловил себя на том, что поступаю вовсе не «по-взрослому», а даю волю детским позывам. И понял, что невозможно сохранить пожилую душу в юном теле. Духовное обязательно омолодится, чтобы совладать с телесным…

«Да уж, куда там! – хмыкнул я мысленно. – Совладаешь с ним, как же… Хотя бы совпадать!»

Автопробег влек меня самого. Я убеждал себя, что стремлюсь придать известности нашему Центру, заодно помогая таким, как дед Егор. Святое дело! Достойная цель, но как бы внешняя, что ли.

А внутренней потребностью было иное – я просто хотел вырваться из привычного круга забот. Отвлечься от буден, чтобы хоть по вечерам, когда автомашины соберутся в круг и разгорится костер, было время посидеть, подумать. О жизни, о себе, о других.

Вроде бы, все уже решено, но я снова и снова выверяю свои расклады, взвешиваю и подвергаю сомнению…

Тут всё мое лицо сморщилось, как будто половинка лимона зажевана – это голову просверлила боль. Не утихая, она колыхалась, проходя все стадии мучения – от резучей остроты до тупого нытья. Спадает, вроде…

Не нравится мне эта «мугрень». Ох, не нравится…

Я хмуро огладил лоб. Что там, в черепушке? Сосудики бунтуют? Или разбухает опухоль, как у деда Семена?

Пообещав себе обязательно сделать электроэнцефалограмму, я встал и подкрутил радио.

– …Вывести Николая Викторовича Подгорного из состава Политбюро в связи с выходом на пенсию, – бодро доложил дикторский баритон. – Первый секретарь Ленинградского обкома КПСС, член Политбюро ЦК КПСС Григорий Васильевич Романов выступил с предложением передать полномочия Председателя Президиума Верховного Совета СССР товарищу Леониду Ильичу Брежневу. Данное решение было принято единогласно.

«Горячо поддерживаю и одобряю! – оценил я. – Турнули на год раньше. Молодец, Леонид Ильич. Черненко и Гречко – на кладбище, Подгорного – на пенсию. Тихая чистка сплоченных рядов…»

– Новости экономики, – радиоэстафету подхватил деловитый женский голос. – В соответствии с долговременной программой перестройки управления народным хозяйством, начато разукрупнение Министерства черной металлургии. Из состава Минчермета выведены Магнитогорский и Нижнетагильский металлургические комбинаты. В течение переходного периода оба предприятия будут налаживать прямые связи со смежниками, заключать договора с Госпланом и Госснабом, чтобы с наименьшими потерями перейти на рыночные отношения, используя все положительные моменты социалистической конкуренции и социалистической предприимчивости.