Распадаясь, «Атлантис» закувыркался вниз – обломки космического корабля падали веером, а за ними стелился букет дымных шлейфов.

Приводнился Рон не совсем там, куда метил – не во внутренней лагуне атолла Рароиа, а в океане, но с подветренной стороны, где прибой не силен.

С трудом погасив купол парашюта, он поплыл к берегу, неуклюже загребая. Его товарищам повезло больше – ветер донес их до тихой полосы между рыжими глыбами рифа и атоллом. Ничего, ленивая волна помогла – мягким жидким тычком закинула Карлайла на спокойную воду.

Он еле доплелся до белого, искрящегося песка, плюхая и пугая рыбок. Скинул шлем, избавился от тяжелого скафандра, от парашюта – он так и тащил эту кипу мокрой ткани за собой, пыхтел, но тащил.

Ну, не бросать же! Робинзону всё сгодится…

Пятница, 12 апреля 1996 года. День

«Гамма»

Французская Полинезия, Рароиа

Рон Карлайл устало брел по белому коралловому песку – босиком, погружая ступни в горячую сыпучесть. Выйдя к хижине, крытой шуршащими пальмовыми листьями, он снял с крючка небольшую, килограмма на два, золотую корифену. Отхватил зубастую голову ножом, вспорол брюхо… Кишки выбрасывать не стал – отличная наживка, до утра не протухнет.

Насадив тушку на кривоватый вертел, Рон подвесил ее над костром. Упал на колени и приблизил ладонь к огню – порядок, жар, что надо. Будет тебе рыба на обед, Робинзон Крузое… А гарнир?

Кряхтя, астронавт встал и направился к рощице малость одичавших хлебных деревьев – их развели прежние жители.

Шагал он, не торопясь. Местная жизнь давно приучила его не спешить. Нет, можно, конечно, все скучные дела переделать быстро, энергично, только вот… Чего для? Лишь бы поскорее устать? Ну да, появится у тебя больше свободного времени. А чем ты займешь эту прорву часов, дней и лет? Философическими бреднями? Чтобы тихо и незаметно обезуметь, как Лестер?

Кривясь под напором скверных мыслей, Карлайл сорвал здоровенный колючий плод хлебного дерева. Он его продырявил вчера, трижды ткнув острой палочкой, мякоть уже должна была выбродить. Запечь на углях экзотическое яство, да навернуть с жареной рыбкой…

Тоскливый взгляд светлых, будто выцветших глаз, скользнул по лазури прозрачных вод, по белой кайме песка и перистым листьям пальм, колыхавшимся под дуновениями пассата, вечного ветра.

В тягучих буднях он упустил течение времени, а ведь на шестое число приходится скромная дата – семь лет назад они высадились на этом атолле, что клочками суши обрамлял мелкую лагуну. Тропический рай, потерянный и возвращенный…

Рон в раздражении пожал плечами, отвечая своим мыслям. Тоже мне, годовщина… Было бы, что праздновать! И кому…

Он еще в позапрошлом году вдрызг разругался со всеми, набил морду экс-командиру, и гордо удалился на «дальний запад», зажил один на «моту», маленьком островке около входа в лагуну, километров за сорок от лагеря.

Здесь когда-то стояла деревушка Гарумаоа, жило в ней человек триста – рыбаков да ловцов черного жемчуга. Власти их переселили на Такуме и Ангатау, такие же, затерянные в океане клочки суши, а Рароиа объявили ядерным полигоном. Мало им Муруроа…

К счастью для астронавтов, до испытаний атомных бомб не дошло, но и туземцев обратно не вернули. Так что экипаж «Атлантиса» робинзонил в полнейшем уединении – запретная зона.

Карлайл горько усмехнулся. За семь долгих лет вся неправда облезла с бравого экипажа «Атлантиса», выставив напоказ истинную суть, поганое человечье нутро. Как вот эта рубаха, кое-как пошитая из парашютной ткани – сплошные дыры, а сквозь них просвечивает худое, жилистое тело, коричневое от загара…