– Передайте в отдел кадров, – велел он, не теряя лица, и снова уткнулся в бумаги.
Лиза молча покинула кабинет. Слабо щелкнула дверь за спиной, словно отсекая прошедшее.
– Свобода! – пискнула Алла, прихорашиваясь у зеркала. – Лизочка, ты в кадры?
– Ага. Отдам только.
– Поехали со мной?
– Куда? – вскинула брови Пухова.
– К Мише! – весело хихикнула Томилина. – Он на дачу переехал, ну, и мы все – туда!
– Ой, конечно! – обрадовалась Лиза, и заторопилась. – Только ты подожди меня, ладно? Я быстро!
Глава 5
Среда, 16 декабря. Ближе к вечеру
Московская область, Малаховка
Пока папа носил воду в баню, Юля с Леей растопили обе печи в доме. Одна из печек, огромная, под потолок, круглилась в Восточную гостиную жарким пузатым задом, а передом выдавалась на кухню, где ее жадный зев поедал дрова. Другая печь, сложенная из грубо обтесанных камней, грела Северную гостиную – топка у ней закрывалась широкой дверцей, только не из скучного чугуна, а из термостойкого стекла. Выключишь свет – и любуешься, как огонь пляшет…
Юлиус вздохнула, вспомнив камин в оставленном доме. Ничего, этот тоже в два этажа, а мансарда огромная просто!
Потянуло дымком, и тут же Лея захлебнулась кашлем.
– Юлька-а!
Старшая сестрица бросилась на кухню, полную дыма, немилосердно щипавшего глаза.
– Что… А-а! Ты же вьюшку не открыла, балда…
Часто моргая, Юля дотянулась до задвижки, и вытянула ее. Огонь восторженно загудел, получив вольную тягу, и с аппетитом отведал березовых поленьев.
Отворить присохшую оконную раму было непросто, но девушка одолела-таки наслоения краски. Дым заструился на улицу, а взамен вливался холодный свежий воздух, пахнущий снегом и хвоей.
– Я забы-ыла совсем… – ныла Лея, размазывая жгучие слезы пополам с жирной сажей.
– Да ладно, – улыбнулась Юля. – А ты сейчас на чертика похожа!
– Ой, а сама-то… – Лея неожиданно смолкла, и порывисто прижалась к сестре. – Юль, ты не обращай на меня внимания! Я не вредная, это во мне детство играет, никак не наиграется…
Старшенькая ласково огладила кудри маленькой блондиночки. Та вздохнула, тискаясь, и пробормотала:
– И что теперь будет?
– Не знаю, – Юля серьезно покачала головой.
– Папа что-нибудь обязательно придумает!
– Вот-вот… Ой, надо же что-нибудь поесть сготовить!
– Точно… Мы даже не обедали!
Будто учуяв интересную тему, в кухню заглянул Коша, весь в паутине и опилках. Лея уперла руки в боки.
– Явился… запылился! Ты где так извозился, чудище? – выговаривала она. Вздохнула, и присела, отряхивая питомца.
– Обнюхивался! – хихикнула Юля. – Весь подпол излазил!
Прикинув, она поставила на плиту кастрюлю с водой, и сунула в нее пару окорочков, смерзшихся в холодильнике до состояния окаменелости.
«Сварю бульон! – решила девушка. – С вермишелью! Скажу, что это такое вьетнамское национальное блюдо – фо га…»
Она выглянула в окно. На улице темнело, но в окошки бани пробивался тусклый свет, а из трубы валил дым. Мыться Юля предпочитала в ванной, но вот париться – обожала. Особенно зимой. Выбежишь – горячая, распаренная! – и в сугроб! Хорошо…
В сенях затопали, и толстенная дверь отворилась, впуская отца.
– О, тепло-то как! – заулыбался он. – Даже окно открыли!
– Это я про вьюшку забыла! – призналась Лея трагическим тоном.
– Пустяки, доча, дело житейское! – рассмеялся папа. Углядев косые лучи, мазнувшие по стеклу, он вышел в Северную гостиную, и крикнул оттуда: – Кажется, у нас гости!
Тревожась почти по-женски, Юля перебежала к отцу, замечая за окнами свет десятков фар. «Волга»… «Нива»… «Татра», вроде, или «Шкода»… «Лада»… Еще одна… И еще…