– А вы куда, гражданка? Туда нельзя!

Тата выбросила ладонь перед морщинистым, скукоженным лицом блюстителя, и резко, властно сказала:

– На место! Спать! Забыть!

Недреманный страж рухнул на скамью, приваливаясь к крашенной зеленым стене, и обмяк.

«Зеленый цвет… Зеленый свет…»

Взбежав по лестнице, майор стремительно зашагала по коридору, почти сразу обнаружив искомое – туалет, выходивший окном на улицу.

Правда, «объект МЖ» предназначался для служебного пользования, и был заперт на ключ, но в бездонной дамской сумочке и на замок управа нашлась. Ра-аз… Два-а… Готово.

Закрыв дверь на щеколду, Тата подбежала к фрамуге, наполовину замазанной белым, привстала на цыпочки и навела бинокль, надеясь застать ту, за чьей жизнью пришла. Тусклый желтый свет по-прежнему переливался лишь из одного-единственного окна «Избушки». Раздернутые занавески не прятали убогий интерьер.

– Ч-чёрт… – обронила Ивернева.

По пустой комнате шлепал босиком небритый мужик в кальсонах и майке-алкоголичке. Налив воду в стакан из графина, он пил ее, давясь и морщась.

Тата снова отпустила чёрта, и тут же зажглось второе окно. Бинокль «Левенгук» дернулся влево, и майор Ивернева шарахнулась от испуга – прямо на нее смотрела девица в черном. Худущая, с плоской грудью и длинной шеей, она сцепила ладони, будто в раздраженной мольбе – тонкие пальцы пошевеливались, как паучьи лапки.

Ярко накрашенные губы дергались, то и дело ужимаясь в злую усмешку, а влажные глаза сочились пугающей чернотой. Похоже было, что всю нелепую, угловатую, костлявую фигуру террористки переполняла сатанинская ненависть.

Вот бомбистка опустила веки, пригашая темный огонь зрачков, оскалила крупные белые зубы. Тень скользнула по запавшим щекам, и девицу сотряс хохот.

Задрав голову к потолку, она запустила пальцы в сосульки немытых волос, разворошила их – и внезапно сникла, безвольно опустила руки… Простояв так минуту, смертница равнодушно наклонилась, сгибая узкую спину – сквозь тонкую водолазку проступил гребень позвоночника – и с усилием подняла «пояс шахида». Напрягаясь, она окрутила талию страшной связкой тускло блестящих цилиндров, затянула потуже ремешки…

Мрачно улыбаясь, воткнула проводки в «пряжку» дистанционного взрывателя – тот замигал кровавым огоньком.

«И чего я жду? – встрепенулась Тата. – Скоро совсем стемнеет!»

Отложив бинокль, прислушавшись к глухим голосам и шагам, доносившимся из коридора, майор достала мобильник. Нужный номер набрали заранее, еще в «Альфе» – вот она, череда убийственных цифр…

На какую-то секунду Иверневой овладела понятная слабость и нерешительность. Одно дело – убить врага в бою, и совсем другое – привести в исполнение смертный приговор…

Тата усмехнулась, взглянув в облупленное зеркало, висевшее на стене из белого кафеля. Перед глазами пронеслись кадры оперативной съемки – мертвые тела, лужи крови, искаженные мукой лица… Палец бестрепетно нажал на «Вызов».

«Сдохни!»

Черный силуэт за окном мгновенно обратился в шар тугого, яростного пламени. С оглушительным грохотом, вышибая раму, выламывая кирпичи, обрушивая стены и перекрытия, огонь вырвался наружу, словно нечистая сила, выпущенная из пекла.

Пискнув, Наталья шарахнулась в сторону, а в следующее мгновенье воздушная волна докатилась до «Пятерочки», и стёкла вылетали с пушечными хлопками, дробясь в сверкающее крошево.

Гром взрыва стих, расходясь рокочущим эхо, и тут же прорезались крики ужаса и боли. Тата, скользя и скрипя подошвами по битому стеклу, поспешно выбежала из служебного санузла – спасать, помогать, врачевать…