Я усмехнулся, и стал подниматься – опершись локтем, присев и выпрямив руку, оттолкнувшись и встав.

«Хватит валяться…»

Подбросил дров. Зажег керосиновую лампу. Прикрыл тусклый огонечек стеклом, и тот сразу поярчел, затрепетал под тягой. А я с неохотой подхватил старый медный чайник.

– Надо, Миша, надо! – забубнил, увещевая.

Обувшись и накинув куртку, я побрел по тропе к родничку – ключ бил из трещины в скале, перемерзая лишь в сильные морозы.

Струйка ударила в днище с гулким звоном, забила колокольчиком. Полчайника хватит, а то не донесу…

По дороге я замер, глядя, как на западе, за пильчатой линией леса, догорает багровая полоса.

«А ведь мне удалось бы воскресить отца, если бы я не делился с эгрегором… – змеиным извивом скользнула мысль. – Ну, тогда и самого эгрегора не было бы. А он важен. Он нужен!»

– Я был прав! – мои губы бросили угрюмый вызов закату, и тот угас.

Глава 5.

Пятница, 7 апреля. День

Тегеран, район Эвин

Вертолет ревел и грохотал, угнетая сознание. Рехаваму Алону чудилось, что обе лопасти вот-вот сорвутся и усвистят в дымку над улочками.

«Ломье винтокрылое…»

Внизу проползали крыши, деревья, дворы, а впереди, вздымаясь над мутной пеленой смога, зеленели горы. Вершины подрагивали и шатались, словно вся твердь земная пришла в движение, вызывая тошноту и страх.

«Кончик света…»

Алон поплотнее нацепил шлем с ларингами – без «горшка» вообще никаких переговоров. Разве что жестами. Да еще сам вертолет будто тормошил его – волны крупной дрожи прокатывались по «Хьюи», сотрясая конструкцию, и полковнику было нехорошо.

– Всё в порядке, рабби! – обернулся Ливлат. Пользуясь ларингофонами, он еще и орал во всю мощь необъятных легких. – Перебрали двигун, задали «вертушке» полный чек-ап!

– Ну, ты меня успокоил… – проворчал Рехавам.

Пилот весело расхохотался, а полковник, насупившись, зыркнул на Ари.

– Готов?

Кахлон, чьи родичи перебрались на Землю Обетованную из СССР, белозубо оскалился:

– Всегда готов! – и похлопал по блоку стволов «Минигана».

Юваль, в сотый раз проверявший лебедку, молча показал большой палец. Норма!

Полковник кивнул, и сосредоточился, подобрался, как леопард перед прыжком – впереди завиднелась бетонная коробка тюрьмы. Сердце забилось чаще, язык вязало медным привкусом адреналина, но и веселье, бешеное веселье распирало старые косточки. Так с ним всегда было, стоило лишь оказаться на самом краю.

«Я как этот «Ирокез», такое же старье, – мелькнула мысль. – Скриплю, колочусь, но пру вперед!»

– Готовность раз! – крикнул Алон.

– Готовы, рабби!

Вертолет, чуть кренясь, описал дугу – под его облупленным брюхом наклонно плыли тюремные блоки – и завис над двором-колодцем. Свистящий рокот и вой обрушились вниз, закручивая вихрь – в пылевой метели запорхали сорванные фуражки тюремщиков.

– Майна! – захохотал Ари.

Ливлат плавно, даже нежно повел вертолет вниз – кончики лопастей мелькали в паре шагов от решеток и окон. Юваль откатил дверь, но пульсирующий гром усилился лишь на чуточку. Зато ветер ворвался в кабину, плотный, тугой, почти осязаемый.

– Вон он!

– Спускай!

Тросик лебедки стремительно опал вниз, раскручиваясь под яростным напором воздуха, взбитого винтом. Масуд Раджеви – невысокий, заросший черным волосом, подпрыгнул, хватаясь за петлю. Его рот кривился в отчаянном напряжении, но крик гас в оглушительном рокоте.

– Подъем!

Лебедка неслышно взвыла, натягивая тросик.

– Ари! Слева!

Кахлон, щеря зубы, резко наклонил пулемет. Двое вертухаев вскидывали автоматы, когда «Миниган» взвыл, испуская мерцающие струи огня. Два удара сердца – и сотня пуль раскромсала тела, швыряя кровавые ошметки.