Мы быстро собираемся, перенося утренние планы на вечер, и выходим из гостиницы. Игорь и Толян идут за нами.

– Игорёк, ты как после вчерашнего, выспался?

– Нормально, – кивает он, а глаза красные, сонные.

Мы садимся в машину к Платонычу, а ребята едут следом.

– Эх, Андрюха, не мог ты на день раньше прилететь? Посмотрел бы на Наташку в шикарных нарядах. И в купальнике.

Она двигает меня локтем в бок.

– Харэ, – хмурится она. – Не сочиняй, ты не видел. А то чего ты не видел, не было. Ясно?

– Ладно, – улыбаюсь я. – Не вопрос. Но я жалею, что не видел, поэтому, если ты може…

– Хватит, – злится она.

– Ну ладно. Хватит, значит хватит.

Квартира оказывается шикарной. Её держали для какой-то крутейшей шишки, но что-то пошло не так и она оказалась свободной. И Жорик проявил волю и порешал вопрос в пользу дяди Юры.

– Ого! – восхищается Трыня богатой лепниной. – Вот это да, это прямо, как в музее. И паркет в ёлочку!

– В музей завтра пойдём, – говорит Большак, – посмотришь, как там.

– Куда пойдёте? – интересуюсь я.

– В Третьяковку, – отвечает Андрюха. – Пошлите с нами. Там «Апофеоз войны» и «Явление Христа народу», я уже прочитал всё.

– Посмотрим, – пожимаю я плечами. – У Наташи спросить надо, а то вдруг у неё завтра какой-нибудь конкурс или модный показ.

– Егор! – она краснеет.

– А ну-ка, девушки, а ну, красавицы, пускай поёт о нас страна… – напеваю я.

– Ну, пожалуйста!

– Ладно, молчу. Всё, прости. Больше не буду. Хочешь в Третьяковку?

– Хочу.

– Значит, пойдём, – великодушно соглашаюсь я и снова пою. – И звонкой песнею пускай прославятся среди героев наши имена!

Обед проходит весело. Мы заваливаемся в «Прагу», там уже тусуются Жора и Скударнов с жёнами. Во всём чувствуется приближение праздника – в атмосфере, убранстве и даже каких-то особых новогодних блюдах. Трыне всё в диковинку – и место, и люди, и еда. Он следит за всеми буквально открыв рот.

Да что там Трыне, и Наташке подобная жизнь неведома, да и я далеко не светский лев и не тусовщик. Наталья меня радует тем, что не зажимается и не молчит в тряпочку, как провинциалка, но и не строит из себя бывалую москвичку. Она спокойна и приветлива, улыбается, участвует в разговоре, со своим мнением не лезет.

Я очень рад этому. На наших друзей она тоже производит приятное впечатление. Когда подают «Птичье молоко» в нашу компанию вдруг происходит вторжение.

– Нет, вы посмотрите! Вот они, притаились здесь, тихушники! Мы сидим в соседнем зале, с народом, а они в кабинете закрылись! Это Жорик любитель уединиться! Привет!

Это Галя, и она, на удивление, не с Борей и не с шумной компашкой, а с законным супругом.

– Вы поели? – интересуется она. – Допивайте чай скорее! Егор, допивай! Мы Егора у вас украдём сейчас, да, Юра? Возьмём его с собой?

– Куда это? – хмурится Жора.

– Ай, тебе не понравится. – отмахивается Галина. – Егор, пошли, брось ты этот торт, поехали.

– Галина, я не могу, – улыбаюсь я и мотаю головой. – Я же с невестой.

– С кем? – у неё глаза округляются. – С невестой? Нет, ты глянь на них, от горшка два вершка, Ромео и Джульетта. Как тебя зовут, невеста?

– Наташа, – отвечает ничего не понимающая Наташка.

– Наташа, смотри-ка, – удивляется чему-то Галя. – Ну что же поделать, поехали с нами, Наташа. Что ж мы звери, жениха с невестой разлучать?

– А что за мероприятие, всё-таки? – спрашивает жена Жоры.

– Кино иностранное смотреть будем, закрытый показ. Ну, идёте вы или нет?

Собственно, выбора у нас нет. Галя буквально выносит нас из-за стола и нам ничего не остаётся, как ехать с ней и Чурбановым. Я успеваю маякнуть Игорю и Толяну, который тоже выглядит немного обалдевшим от смены декораций.