– Что-о-о?! – пытается немножко быковать он.

– Товарищ капитан, вам известна формулировка «по прочтении сжечь»?

Он осекается и хлопает глазами.

– Я являюсь комсоргом крупной военизированной организации. Вы же знаете, что это значит?

– Ну…

– Спасибо за понимание, товарищ капитан. Могу я рассчитывать на поддержку с вашей стороны?

– Э-э-э, – тянет он.

– Отлично, спасибо большое. Но, как бы то ни было, я остаюсь в полном вашем распоряжении и к среде готовлю политинформацию.

– А вот это правильно! – обретает он почву под ногами. – Молодец!

– Разрешите идти?

– Иди…

– Товарищ капитан, не распространяйтесь, пожалуйста, насчёт пакета. К тому же у нас здесь охрана рубежей Родины на первом месте, а всё остальное подождёт.

Он молча кивает.

Через пару дней на построении я готовлюсь получить приказ выдвигаться в дозор. Но ежевечерний ритуал вдруг прерывается. К майору подбегает дежурный и сообщает, что того требует к телефону начальник погранотряда. Белоконь недовольно приказывает нам ждать, а сам уходит в пункт связи.

Лейтёха уехал в Наушки и не успел к семи, поэтому мы просто остаёмся стоять на плацу. Майор отсутствует довольно долго. Наконец приходит злой, как собака, в руках держит план-график на сутки.

– Мансуров! – выкрикивает он.

– Я!

– Идёшь в дозор вместо Брагина!

– Так я же завтра должен, товарищ майор… А сегодня у меня…

– Отставить разговоры! – зло обрубает Белоконь. – Брагин завтра вместо тебя пойдёт.

– Но у меня тогда не сойдётся…

– Отставить, я сказал! Всё у тебя сойдётся! Я не слышу!

– Есть сегодня в дозор, – недовольно подчиняется Мансуров и бросает на меня не самый добрый взгляд.

Но я-то ни сном, ни духом. Я только руками развожу. На территорию въезжает «уазик». Из него выходит старлей и Слава в таможенной шинели. По строю пробегает шепоток.

– Старший лейтенант Козловский, ко мне! – командует Белоконь.

Лейтёха подбегает, чеканит шаг, строевик, блин.

– Товарищ майор, старший лейтенант Козловский по вашему приказанию прибыл!

– Заступай за меня. Я в отряд поехал. Брагин, за мной!

Мы подходим к «буханке», на которой приехал старлей.

– Садись за руль, – бросает майор.

Я забираюсь за «баранку» и завожу мотор. Мы выезжаем из ворот и едем по укатанной грунтовой дороге. Скоро пойдут дожди и дороги развезёт, наверное. Тогда каждый выезд будет, как приключение…

– Останавливай, – командует Белоконь.

Я останавливаю машину.

– Выходи.

– Зачем, товарищ майор?

– Выходи, я сказал!

Я выхожу.

– Смирно! – командует он и отводит правое плечо назад, сжимая кулак.

– Товарищ майор!

– Смирно, я сказал! – рычит он и рука со сжатым кулаком выстреливает, как пружина…

Пружина, конечно, выстреливает, но цели этот выстрел не достигает. Ну, то есть метит он не в меня, я вижу и поэтому не дёргаюсь. Кулак проходит мимо головы и втыкается в кузов. Майор по инерции подаётся вперёд, налетая на меня корпусом.

Зубы сжаты, брови насуплены, из глаз искры летят.

– В чём ваша проблема, товарищ майор? Мажоров не любите?

– Кого? – хрипит он.

– Так я же вроде от службы не отлыниваю, всё делаю, как образцовый солдат. Чего вы беситесь?

Он поднимает согнутую в локте руку и, чуть толкнув, прижимает меня спиной к борту машины. Я не сопротивляюсь, пусть уж скажет что-нибудь. Но сказать ему, кажется, и нечего. Помолчав, он убирает руку и отстраняется.

– Садись за руль.

– Нет уж, Василий Тарасович, раз пошла такая пьянка, давайте поговорим.

– О чём с тобой говорить? И так всё ясно. Сынок чей-то.

– Все мы чьи-то сынки.

– Все, да не все! – зло отрезает он. – Одним лямку тянуть, а другим всё дозволено. Самое справедливое, бл*дь, в мире. Садись, сказал! А то за тебя ещё от начальника отряда огребать!