– С дикомытской стороны веяло, – пропыхтел Ардван. – Чего хорошего ждать!

Ознобиша хихикнул:

– Мы с братейкой-дикомытом снега перекидали, сколько ты за всю жизнь не увидишь…

Тадга широкой лопатой откроил от пухлого белого пласта. Упираясь, подгрёб на край площадки.

– Так дело пойдёт, в долине зелёные пруды вымерзнут.

Ознобиша принялся помогать. Ростом он был по ухо рыбацкому сыну, но сноровка любой дюжести сто́ит. Сугроб пошёл расти на глазах.

– Выстоят пруды, – успокоил Ознобиша приятеля. – Они знаешь сколько добра в них сбрасывают? Всем городком. Тёплого…

Ардван засмеялся, оттопырил гузно, хлопнул кожаной рукавицей.

– Всё равно туча дикомытская не к добру, – пробурчал Тадга. – Говорят же, воевать их скоро пойдём.

– Кто говорит?

– Да все. Вот пошлют меня войско считать, Ардвана – указы начисто переписывать, тебя… – Он запнулся, соображая, мог ли быть прок ратным людям от Ознобиши. Сразу не придумал, безнадёжно махнул рукой. – А там всех в плен возьмут.

Ознобиша прищурился, упёр руки в боки:

– Это когда же? Когда ваши Ойдриговичи снова Позорными воротами побегут?

– Тихо ты, – испугался Тадга.

Ардван тоже покосился через плечо, кивнул в сторону:

– И станем неволей маяться за Светынью. Вот как Орик…

В сторонке уныло шуровал их ровесник. Держал лопатище, словно одолевал всю тягу земную. Цеплял снег по горстке, бросал тут же рядом. А уж лицо было!

– Хоть образ в храме рисуй, – пискнул Ардван. – Первые мораничи на каторге изнемогаются!

– Люди добрые, – одновременно заскулил Тадга. – По злому велению чахну, вместо того чтобы у боярского престола стоять…

Ознобиша засмеялся с друзьями. Потом нахмурился. «Я сюда не просился, – говорил Сквара. – Но коли попал, надо все умения превзойти…» Сквара теперь, наверно, лучшим учеником стал. Вместо Лихаря стенем. А с унывника Орика и в красных палатах толку будет как здесь. «Вот ужо сошлют тебя, бедолагу, на кру́жечном дворе должишки писать…»

– Всё равно, – снова помрачнел Тадга. – Поймают, пытать возьмутся. Сколько войска да которым путём воевода сторожевой полк выслал… как язык за зубами сдержать?

– А никак, – сказал Ознобиша.

– Да ладно, – не поверил Ардван.

Тадга зябко переступил с ноги на ногу:

– Сам баял, на воинском пути зна́тые живодёры. Я-то думал, вас му́кам противиться обучали! Боль от тела отмещать…

– Нужен ты кому, – засмеялся Ардван. – Кто слыхал, чтобы при воеводах счислители состояли?

Тадга подкинул ногой снег.

– Я, может, зодчему помогать буду. А враги о защитной стене узнать захотят!

Ознобиша пожал плечами:

– И узна́ют, если тебя господин твой не сбережёт.

– Огнём жечь будут? – с болезненным вожделением спросил Тадга. – Руки ломать?

Посмотрел на свои рукавицы, вздрогнул. Сжал кулаки, зябко втянул в рукава.

– Огнём хлопотно. Дым виден и смрад повалит, – рассудил Ардван. – Они проще сделают! Валенки слу́пят, самого ногами в сугроб. Всё сразу расскажешь.

Тадга опустил глаза. Войлочные сапожки начинали расползаться по швам. Совсем погибнут, если скоро не починить.

– Ну уж не сразу… потерплю…

Ему было страшно. Ардван засмеялся, тонко заверещал:

– Всё скажу-у-у! Сколько два да один будет… и сколько из трёх два вычесть…

– Ха-ха, – скривился Тадга. – А ну выкладывай, краснописец, что́ господин в стольный Выскирег доносил?

– Трусишка ты, рыбачок.

– От зайца горного слышали!

– Ну вас, – тряхнул головой Ознобиша.

– Погоди, – вдруг вспомнил Ардван. – Ты все книги прочёл! Йелегеновы советники, Игай да Койран… выдержали, когда хасины…

– Не выдержали.

Мирские недоучки переглянулись. Выкормыш Чёрной Пятери явно что-то знал. От этого становилось неуютно.