А вот представителей польского посольства адмирал Апраксин, брат жены царя Федора Алексеевича, в июне 1720 года угощал «копченой говядиной, сосисками, окороками, языками, морскими рыбами, а также маслом, сыром, селедками, вареньем, солеными устрицами, лимонами, сладкими апельсинами, осетрами; было несколько блюд раков, но мелкие. Давали пиво и полпиво холодное, так как здесь всюду много льда; на башне в это время играла музыка».

Любопытно сравнить это угощение с обедом у того же Апраксина во время поста. Датский посол, побывавший здесь в гостях, пишет, что более плохого обеда ему «еще не доводилось есть». Что же было на столе у адмирала? По описанию датчанина, подавали окрошку и различные породы рыб, в том числе неизвестных в Дании, которые «воняли ворванью». И то неудивительно, потому что из-за дороговизны соли рыбу не досаливали, а кроме того, Апраксин, как его характеризовал испанский посол герцог Лирийский, «иноземцев ненавидел смертельно и был очень корыстолюбив».

Кстати сказать, Петр I рыбу не ел вообще, и по этой причине ему патриарх разрешал в постные дни есть скоромное.

А теперь остановимся на общей, как теперь говорят, продуктовой корзине в строящемся Петербурге. Первостроители, приехавшие из разных уголков России в Чухонский край, где выращивали капусту и репу и где гулял на богатых травой пастбищах домашний скот, особой нужды не испытывали. Говядина, баранина и свинина стоили поначалу дешево, но с увеличением населения скот стал исчезать, цены вспорхнули вверх не только на мясо, но и на овощи. Черный люд просто оголодал, питаясь лишь капустой да репой. Ели даже всякие съедобные травы, коренья и так далее. Пришлось продукты завозить из Москвы, Новгорода и других губерний, но, как известно, главная беда у нас – дороги. Если по зимнему тракту легко можно было передвигаться, летом – тоже, несмотря на пыль и колдобины, то весной и осенью наши дороги непролазны. Завезенные летом продукты, такие как мясо или рыба, быстро портились.

Впрочем, очень скоро рыбный промысел на водных просторах Ладоги и Невы стал разрастаться, и в Петербурге стало легко купить как свежую, так и соленую рыбу, правда, цены на нее кусались. Соль на Руси в то время была в постоянном дефиците, поэтому рыба продавалась, как говорится, с душком, но тем не менее, к удивлению иностранцев, поселенцы ели ее «с невероятной жадностью».

Занимались также и охотой, благо пернатая дичь в лесах Ингерманландии водилась в изобилии. На рынках всегда предлагались рябчики (они продавались связками), тетерева, утки, глухари. Охотились также и на медведей и рысей (мясо последних тогда тоже употребляли в пищу). Кстати, о медвежатине. В середине семидесятых годов ушедшего ХХ века мне довелось побывать на Дальнем Востоке. В Хабаровске, в ресторане под названием «Уссури», мы со спутницей обнаружили в меню блюдо под названием «медвежатина в винном соусе». Мы очень удивились, ибо в Ленинграде в то время невозможно было заказать в ресторане такое блюдо. Ну а в Хабаровске мы заказали. Припоминаю: мясо длинноволокнистое, вкус интересный, по оттенкам напоминает пернатую дичь.

Ну и, конечно, грибы. Их собирали в огромном количестве, сушили, засаливали, мариновали. Причем грибы тогда не чистили – считалось, что сор придает грибам в засолке лесной аромат. Известно, что грибы являются условно съедобной пищей, потому что содержат вещества, препятствующие нормальному пищеварению. Поэтому употребление этой грубой пищи должно быть умеренным. Но во время постов православные ели грибы порой постоянно, отчего случались смертельные отравления. Известно, к примеру, что вдова царя Федора, брата и соправителя Петра, царица Марфа умерла от маринованных грибов.