Боярский сын заколебался. Пользоваться обносками слуги ему отнюдь не улыбалось. Однако и босым в осеннюю пору много не набегаешь. Войти же в побежденный город молодому воину страсть как хотелось! Не для того он живота своего не жалел, через пролом на копья ходил, в Арской башне под ядрами сидел, чтобы теперь, когда все позади, в стороне остаться.

– Ладно, давай! – согласился Басарга и присел возле раненого, помогая тому скинуть обувку. Вскорости боярин, уже окончательно забыв про больную ногу, выскочил из палатки, готовый бежать в город. Тут-то воина и перехватил веселый княжеский холоп в лазоревом зипуне с желтыми шнурами и таких же нарядных сиреневых сапогах:

– Это ты, что ли, Басарга Леонтьев будешь, боярин?

– Я Басарга, – приосанился воин и положил ладонь на рукоять криво торчащей из чужих ножен царской сабли. – Чего надобно?

Осадить за неуважение слугу знатного воеводы боярский сын не решился, однако всем своим видом постарался выразить недовольство.

– Князь Михаил тебя кличет, боярин. В свите своей видеть желает. Айда за мной! – Холоп махнул рукой и, не оглядываясь, быстрым шагом направился к Казани. Басарга за ним еле поспевал. Опять начала побаливать раненая нога.

В освобожденный город они ступили через низко сидящие в земляном валу Царские врата. Людьми по сторонам, отдыхающими под холодным осенним солнцем на травяных склонах, оказались рабы – изможденные, усталые, грязные и заросшие. Боярского сына сильно удивило: как вообще они смогли выжить среди случившейся жестокой битвы? Вряд ли закрывшиеся в Казани басурмане тратили на них драгоценную провизию и воду. Но теперь невольники обрели свободу и мирно ждали того часа, когда их поведут обратно в отчие края. А может, кое-кто, сохранивший достаточно сил, уже и сам отправился домой, не дожидаясь команды или разрешения.

Конец ознакомительного фрагмента.