– Я помню, как ее дарили. – Хрипловатый голос Хармионы, прозвучавший за спиной, заставил меня подскочить. Звуки инструментов, с помощью которых подгонялись элементы мозаики, заглушили ее шаги. – Она великолепна, не так ли?

Мы обе воззрились на Венеру, завидуя ей.

– Ты похожа на нее больше меня, – сказала я. – Это твой цвет волос.

– Никто не похож на нее, – покачала головой Хармиона. – Вот почему она обладает могуществом, какого нет ни у одной из нас.

Однако тут Хармиона явно скромничала: она привлекала внимание мужчин почти так же, как сама Венера. Я видела, как все, от мальчишек до престарелых писцов, пожирали ее взглядами.

– А ты не находишь, Хармиона, что тебе пора задуматься о замужестве? – спросила я. – Это не помешает остаться у меня на службе. Мне жаль тех несчастных, что страстно хотят жениться на тебе, но ты не удостаиваешь их вниманием.

Хармиона рассмеялась низким лукавым смехом.

– Я подумывала о замужестве, – призналась она, – но пока не встретила ни одного смертного мужчины, кого сочла бы достойным. Видишь ли, как Венера затмевает своим совершенством всех женщин в глазах мужчин, так и Аполлон затмевает всех мужчин в глазах женщин. Мне бы хотелось познакомиться с мужчиной, похожим на Аполлона. Часто тебе такие встречались?

– Одного знаю, – подумав, ответила я. – Октавиан. Красотой он, пожалуй, не уступит и статуе. Но в отличие от изваяния он разговаривает, двигается и порой проявляет себя не лучшим образом.

– А в последнее время не попадаются? – не унималась она.

– Не припоминаю, – честно призналась я, чтобы она не подумала, будто мне пришло в голову скрыть от нее некоего знакомого Аполлона. – Но теперь я буду присматриваться внимательнее.

Двое работников с натугой вывернули камень из пола и сдвинули в сторону. Они ухмылялись, и я поняла, что они слышали наш разговор. Уж не воображают ли они себя подобиями Аполлона? У одного была волосатая спина, и он больше смахивал на Пана, а другой, коротышка с длинными руками, и вовсе напоминал обезьяну.

Едва удерживаясь от смеха, мы поспешили прочь из зала и лишь за дверью, привалившись к стене, скорчились от беззвучного хохота.

Я сказала:

– Это напомнило мне о моей обезьянке Касу.

Хармиона смеялась до истерики.

– Я серьезно. Где она?

– Я думаю… наверное… она в комнате Ирас, – с трудом выдавила из себя Хармиона. – Они, кажется, подружились.

Мы стояли на ступеньках дворца, что вели прямо к царской гавани. Прямо над головой летали чайки, белевшие на фоне синего неба.

– Давай покатаемся на лодке, – вдруг предложила я. Погода была слишком хороша, чтобы сидеть дома. – Конечно, не гонку устроим, а так, отдых. Чтоб расслабиться да любоваться красками моря и неба.

Лодок в моем распоряжении имелось много, от маленькой прогулочной яхты до точной копии древней ладьи фараонов. А вот возможностью получать удовольствие от водных прогулок я была обязана собственной решимости и силе воли – едва ли не самым ценным чертам моего характера. Воля поможет, если нас покинет талант, вдохновение и даже удача. Но когда нас покидает воля, все пропало: мы действительно обречены…

Хармиона загорелась.

– Я никогда не каталась на фараоновой ладье! – воскликнула она. – У которой нос в форме лотоса.

– Ну, ее и возьмем.

Мы спустились по широким, мягко закруглявшимся мраморным ступенькам – как в театре, где ряды сидений располагаются один над другим. На дне сквозь прозрачную чистую воду виднелись камни и яркие анемоны. Подальше, в открытом море, океан накатывал на основания маяка и разбивался, вздымая высокие валы, увенчанные искрящимися плюмажами невесомых брызг.