Мирина лишь кивнула в ответ. Но она и сама ничего не понимала. После посвящения Мирина пыталась описать богиню Луны в ответ на просьбу Лилли, но поняла, что ей не хватает слов.

– Она выглядит как обычная женщина, только немного другая, – сказала Мирина. – Она намного выше настоящих людей, и она совершенно черная, только глаза белые, то есть белки глаз. И можно сказать, что она улыбается. Такой, знаешь, очень загадочной улыбкой.

Однако где-то в глубине души Мирина уже знала правду – жесткую, как косточка какого-нибудь фрукта. Богиня Луны, ради которой они проделали такой длинный путь, вообще не была живым существом. Она была сделана из камня.

И если Мирина не слишком ошибалась, этот неподвижный камень вряд ли когда-нибудь откликнется на их мольбы, как не откликались на них святой камень в их деревне или змеи в реке. О чем бы ни рассказывали грустные истории паломников и сколько бы люди ни делали подношений, день за днем, неделю за неделей, засуха не кончалась, а река не наполнялась водой. И к Лилли, бесконечно шепчущей молитвы, не возвращалось зрение.

Но богиня Луны, стоявшая на высоком пьедестале, продолжала загадочно улыбаться.

Смотри! И жен рукою смерть разит:

Сама ты знаешь – опыт не забыла.

Софокл. Электра

Алжир

В детстве у Ребекки была маленькая кудрявая болонка по имени Спенсер. Мы брали его с собой в наши долгие прогулки и тратили множество часов на то, чтобы вытащить репьи из пушистой шерсти на его животе. Мы как-то раз даже привели Спенсера познакомиться с бабушкой, надеясь на то, что он сумеет ее развеселить своей игривостью. Но наши надежды не оправдались.

– Это вообще не собака! – тут же взвилась бабушка, едва завидя своего четвероногого гостя. – Да вы только посмотрите на него! Он и не помнит, что когда-то был волком! Он думает, что мир вокруг него пушистый и битком набит печеньем! Собачонку же надо защищать, чтобы ее кто-нибудь ненароком не сожрал!

Ребекка побледнела, а я испугалась, что она вот-вот ударится в слезы, то есть сделает то, что больше всего не нравилось бабуле.

– И как его защищать? – быстро спросила я, становясь между ними. – С помощью лука и стрел?

Бабушка принялась расхаживать взад-вперед, что делала всегда, когда принималась обдумывать какую-нибудь стратегию.

– Стрелы, – напомнила она мне, – это оружие дальнего боя. Они хороши для искусного лучника и неожиданно появившейся цели. Но ты не искусна, а твой враг будет стремителен и непредсказуем.

Я покосилась на Ребекку и с облегчением увидела, что ее огорчение уже перешло в отчаянное любопытство.

– А как насчет ножа?

– Ножи, – продолжила бабуля, и ее слегка сдвинутые брови дали мне понять, что она расстроена тем, что я ничего не помню из наших с ней многочисленных бесед, – годятся для ближнего боя. Но ими могут воспользоваться лишь те, у кого достаточно сильные руки и сильное сердце. Так что я бы посоветовала никогда не выводить на прогулку эту… – она бросила взгляд на Спенсера, – пушистую штучку, не имея в руках хорошей палки. Хорошая крепкая палка длиной примерно с твою ногу и заостренная на конце. – Бабушка очень серьезно посмотрела на нас с Ребеккой. – Быть вооруженным – это не привилегия, малышки. Это ваша обязанность.

Ребекка никогда не воспринимала советы бабули всерьез. И когда бы я ни присоединялась к ней на прогулке, она лишь удивленно смотрела на палку, которую я отныне всегда брала с собой. Но однажды, когда мы вместе со Спенсером бродили возле леса, внезапно услышали неподалеку чей-то пронзительный крик. В нем было такое жуткое отчаяние, что мы решили выяснить, в чем же дело.