Елисею же было не до смеха. После официального приема посол ему объяснил все, а там и отец из переговорного зеркала привычно накричал и назвал идиотом. И как добиться теперь благосклонности той, от кого зависел его брак с любимой, было совершенно неясно.

Сейчас королевич шел, уговаривая себя, что только поставит правительницу в известность о своих намерениях. Но колени все равно упорно подгибались.

*

Аудиенция оказалась краткой и оставила у Елисея странные чувства – будто где-то над ним посмеялись, но где именно, он так и не понял.

– Прослышал я, будто милая моя невеста, сестрица ваша, Ее царское Высочество Алевтина Игнатьевна пропала по пути в академию…

Едва заметно поморщившись, правительница слегка кивнула.

– Боюсь, звать ее вашей невестой несколько преждевременно. Однако не могу отрицать – пропала, и впрямь пропала. Мои люди ищут ее повсюду.

– Благословите и меня на поиски, Ваше ве… Высочество! – пылко воскликнул королевич. Отправиться в странствие по Тридевятому, не поставив в известность его официальную правительницу, он не мог – это могло быть расценено неверно и дало бы ей повод заявить ноту протеста, которую, несомненно, поддержали бы и иные страны. Потому что у них всех зуб на Тридесятое королевство! Нигде их почему-то не любят. Удивительно.

– Что же вы, не доверяете моим людям? – чуть приподняла брови правительница Наина.

– Ни в коем случае! Но я… любящее сердце непременно подскажет мне верный путь. Милую свою я разыщу во что бы то ни стало!

И не сказать, что это искрится во взгляде старшей царевны – ведь не может это быть насмешка, верно? Несомненно, это восхищение. Возможно, даже зависть. Самой-то правительнице, говорят, уж 25 годков стукнуло, а все не замужем. И сватов к ней что-то не видать. Да и кто же ее такую возьмет? Не Елисей точно! Страшно все-таки.

– Ах вот как… – протянула Наина. – Ну коли сердце. Что же, сердцу любящему я препятствий чинить не смею. Благословляю.

Она небрежно взмахнула рукой. Засим аудиенция была закончена, и Елисей отправился собираться.

Однако, правду сказать, правительница Наина немало изумилась бы, увидев, что сделал королевич первым делом, запершись в отведенной ему горнице.

Прежде всего извлек Елисей из-за пазухи… точно такое же ручное зеркальце, какое занимало свое место на столе в светелке самой Наины. И рама была такая же, и чуть потертое стекло – будто бы сделаны эти зеркала были парой.

Вот только королевич не был колдуном. Оживать самостоятельно в его руках зеркальце не могло, и исполняло лишь ту роль, что вложена была создателем. Или создательницей.

Сжав ручку и подышав на стекло, Елисей тщательно протер его рукавом и шепотом позвал:

– Тетушка! Тетушка!

Не сразу, лишь спустя несколько минут в зеркале все же заклубился туман, из которого в конце концов проступили черты древней старухи, закутанной в серую мантию с капюшоном.

– Чего тебе снова, неслух? – ворчливо, но беззлобно отозвалась она.

– Тетушка! – обрадовался вслух Елисей, но тотчас снова понизил голос до таинственного шепота. – Тетушка, а куда ехать-то?

Старуха закатила глаза.

– Ну раз она в Город-у-Моря ехала…

– Было еще три адреса, – скромно возразил Елисей.

Пару секунд старуха просто молча смотрела на него, пожевывая губами, а потом ласково продолжила:

– А ты слушай бабушку. Бабушка плохого не посоветует…

На самом деле ни теткой, ни бабушкой старуха ему, конечно, не приходилось, хоть и в самом деле состояла в родстве – но столь дальнем, что назвать его степень теперь было и невозможно.

– Потому что у бабушки есть есть магия? – простодушно возрадовался Елисей. Вот бы тетушка ему дала что-нибудь волшебное, чтобы сразу раз – и найти свою суженую!