Я едва успела повернуть голову, желая знать, куда меня тащат, как увидела уютную гостиную в голубом цвете, с белоснежной мягкой мебелью, рядом с которой стоял квадратный столик, на котором красовалась ваза с цветами, распространявшими чудесный аромат.

Водрузив меня на диванчик, Алекс нахмурился.

- Уже боюсь оставить тебя, чтоб ты не свалилась и не свернула себе шею, - мрачно прокомментировал он и повернулся к выходу, где узрел Аристофана, как раз степенно вплывающего с высоко задранным хвостом. – Хоть одна метка от тебя, животное, и ты пинком под зад полетишь осваивать новые горизонты! – заявил ошеломленному коту и вышел вон.

Мы с пушистым молча уставились друг на друга. И в этой тишине отчетливо прозвучало бурчание кошачьего желудка, будто раскат грома.

- Вот до чего доводят меня эти ваши разборки! – пожаловался Аристофан, запрыгивая на диван и устраиваясь поудобнее. – Надеюсь, сейчас принесут что-то существенное.

Будто услышав его слова, в гостиной появился тот высокий человек, что крайне удивился недавно нашему присутствию в холле. В руках он нес поднос с дымящимся кофейником и аккуратной белой кружечкой, на специальном блюде лежали маленькие то ли булочки, то ли пончики, а также стояла чашка для кота. Виртуозно расставив все на столике и подвинув его ближе ко мне, мужчина взял чашку со странными кусочками чего-то съедобного и поставил на пол.

- Подкармливаю изредка бродячих кошек, - пояснил он на мой немой взгляд. – Не сомневайтесь, вашему котику это понравится.

Я посмотрела на кота, еле сдерживая смех. По его взгляду можно было дргадаться, что еще слово – и бедному мужчине придётся туго.

- Эттто что? – зашипел Аристофан, вздыбив шерсть.

- Говорящий кот! – ахнул в изумлении дядька, смешно всплеснув руками.

В глазах его, округлившихся до безобразия, плескался ужас, лицо побледнело, а весь вид говорил, что того и гляди рухнет на пол. Он и рухнул, но не на пол, а на диван, обмахиваясь рукой.

- Говорила мне мама, иди в гинекологи, - пожаловался он, - и руки в тепле, и нервов поменьше!

Кто такие эти загадочные гинекологи, я не знала. Наверное, какие-то специалисты по животным. Ну или любители вязать варежки. Да не суть.

- Я что, должен это жрать? – укоризненным тоном уточнил фамильяр, все же обнюхав чашку и скривив морду. – Где фуа-гра, я спрашиваю? В иные времена нас на руках носили, ценили и восхищались, а тут, я смотрю, никакого уважения! Даже захудалой сметанки не принес! А это что у вас? – вспрыгнув на столик и едва не сметя толстой попой кофейник, он сунул нос в чашку, фыркнул, смешно чихнул, потом запрыгнул на диван, прошелся лапами по мне, приблизился к мужчине, и без того находившемся в полуобморочном состоянии, и заглянул ему в глаза. – Не стыдно, говорящий человек?

Мужчина отпрянул и побледнел еще больше.

- Да подожди, Ари! – решила я вмешаться. – Ты с наскоку на него насел, человеку аж плохо! Как зовут вас, любезный?

- Федор я, - просипел тот слабым голосом.

- Будете кофе, Федор? – строго спросила я.

В какой-то книге вычитала, что со слабыми духом людьми сюсюкать нельзя. Раньше-то мне не на ком практиковаться  было, а тут можно разгуляться во всей красе.

- Буду! – неожиданно согласился тот. – С сахаром, пожалуйста.

Я подала ему чашку, в которую предварительно булькнула два кусочка белого сахара, мужчина с благодарностью принял ее, отпил глоток и зажмурился.

- Я ж не со зла, - открыв глаза, сказал он, покосившись на Аристофана. – Говорящих котов отродясь не видал.

- Будете плюшку? – миролюбиво подала тарелку с непонятной выпечкой и с умилением проследила, как тот с наслаждением принялся жевать.