Рядом тоненько всхлипнуло.

Опустив взгляд, я понял, что все еще лежу на Тамаре Каннегисер, которая боится даже вздохнуть и которой уже не хватает воздуха. Причем лежу… в довольно интересной позиции, устроившись локтями и грудью на очень немаленьком бюсте Тамары – вот почему мне так удобно. Как на перине.

– С новым днем рождения, мадам, – подмигнул я Тамаре и, поднявшись, пробежался в сторону машины.

– Венс! – окликнул я Кавендиша, который с мечом в руке ошалело озирался по сторонам.

– Я! – резко обернулся он ко мне.

– От машины ни на шаг. Я не знаю, что будет дальше, но нам нельзя терять колеса. Что хочешь делай, но машину сохрани.

– Понял, – кивнул Кавендиш.

– Гаррет, на пулемете.

– Понял.

Скользнув взглядом по Гаррету и Нессе, я внимательно присмотрелся к Дженнифер.

И увидел совершенно осмысленный взгляд.

Не понимаю: успокоительное должно было крыть ее еще как минимум несколько часов. Это дриадское зелье, его эффект по щелчку пальца и воли не перешибешь.

– Я в порядке, – кивнула, отвечая на мой удивленный взгляд, Дженнифер.

Губы крепко сжаты, до белизны, выражение лица напряженное. Только один глаз едва подрагивает в нервном тике. Да, у нее все – бессонные ночи и слезы осознания случившегося, еще впереди. Но сейчас Дженнифер предельно собрана и держит себя в руках. Или сама, или даже силой Сияния: края нанесенной дриадами татуировки мягко отблескивают силой.

Но как она пришла в себя?

– Я увидела, как гарпии уносят людей, и меня силой перестегнуло. Не знаю, каким образом у меня получился конструкт, но после него заторможенности как не было, – пояснила Дженнифер в ответ на мой невысказанный вопрос.

Спрашивать дальше я не стал, но и так вижу – Дженнифер и боли уже не чувствует. А ведь дриадское успокоительное зелье было в первую очередь применено для того, чтобы Дженнифер не выла от боли после восстановления энергетических каналов.

– Господарыня целительница, смилуйся, помоги пожалуйста, – раздался совсем рядом молящий голос.

Вообще голоса вокруг раздавались громким гомоном – кто-то кричал от боли, кто-то орал от страха, кто-то озвучивал рубленые команды. Но именно этот голос обращался в нашу сторону.

Обернувшись, мы все увидели группу людей, среди которых было много раненых. Рваные раны от когтей, пулевые от заполошной стрельбы; заметил я среди собравшихся вокруг людей и упавших с высоты женщины, которых смогли отбить от гарпий и принесли сюда.

Пострадавших после атаки гарпий много. Крови тоже. И все больше людей тянулось к Дженнифер, завидев целительницу. Вернее, ее яркое одеяние целительницы.

– Я… не могу, – растерянно покачала головой Дженнифер, выглядящая совершенно обескураженно.

– Смилуйся, господарыня…

– Помоги…

– Забери мою жизнь, повелительница, спаси дочку…

– Будь милостива, госпожа…

Люди рядом просили о помощи, опускаясь на колени. Один мужчина положил на брусчатку перед колесом пикапа умирающую девочку-подростка, с глубокими ранами и от когтей гарпии, и двумя пулевыми отверстиями в груди и плече. Одна из тех пленниц, кого гарпии унесли, но вместе с ними падали обратно на землю, сбитые стрельбой.

Люди молили и плакали, вставая перед Дженнифер на колени.

Целительницы богини Живы не жрецы Асклепия, они не помогают безоглядно, всем и каждому. Делают целительницы это всегда только за плату, которую назначают сами. За плату, предназначенную для своей богини. И сейчас у Дженнифер, которая только-только собралась попытаться объяснить, что она не целительница, вдруг кисти рук объяло едва заметное зеленое сияние.