- Ага! Сатрап!

- Что с ним делать собираешься?

- Ну, как? Заложить в ломбард, а деньги отдать на лабораторию Склифосовскому.

Когда Саша вернулся к себе, его уже ждал Гогель.

- Александр Александрович, что это? – спросил он. – Водка?

И указал глазами на пузырек на подоконнике.

- Ну, что вы, Григорий Федорович, это чистый спирт, - ответил Саша. – Латинский языком написано: «Spiritus – 95%%». Кто из нас знаток латыни?

- Что вы с ним делаете?

- Мою руки естественно, это же наружное. Но вы, конечно, можете выпить. Впрочем, знаете, когда я его в аптеке заказывал, я не уточнил, какой мне нужен спирт. Так что, если этиловый, отделаетесь ожогом носоглотки, если изопропиловый – может и выживете, но это не точно, раз на раз не приходится. А вот если метиловый – слепота обеспечена. Если, конечно, повезет. У него смертельная доза маленькая.

- Если это яд, я тем более вынужден его забрать. Здесь Владимир Александрович.

- Я давно просил отдельную комнату.

Гогель со вздохом взял пузырек и сунул себе в карман.

- Почему-то, когда здесь стоял лауданум, который в десять раз ядовитее, никого это не волновало, - заметил Саша.

- Лауданум был по рецепту врача, - сказал Гогель.

- А спирт по рекомендации учителя, - соврал Саша.

- Ладно, - смирился Гогель. – Понадобится – отдам.

Саша сел за стол. Взял перо и лист бумаги.

- Кому будете писать? – спросил гувернер.

- Елене Павловне.

Гогель кивнул.

- Я тогда выйду покурить.

- Не скажу, что это хорошо, - заметил Саша. – Но ваша помощь мне пока не нужна, так что не смею задерживать.

Когда Григорий Федорович вышел, Саша метнулся к тумбочке, выгрузил туда Никсов портсигар и прикрыл пачкой листов бумаги. А сверху положил «журнал».

Как же его достала эта дурацкая конспирация!

И вернулся к письму:

«Любезная Елена Павловна!

Спасибо Вам за учителя. Склифосовский замечательный.

Я предложил ему посмотреть под микроскопом на гной и чешуйки из язв Никсы. Вы ведь знаете, что у него золотуха?

Так вот… Я не буду Вам навязывать никаких выводов, но, надеюсь, что, как человек, интересовавшийся зоологией, Вы сможете сделать их сами.

Мы нашли у Никсы гигантские клетки Пирогова, которые Николай Иванович открыл, исследуя мокроту больных чахоткой. У моего брата такие же.

Это конечно еще ничего не значит, но наводит на определенные размышления.

В клетках Пирогова мы нашли бактерии, похожие на палочки. Склифосовскому они не были известны. Я не утверждаю, что эти микробы связаны с чахоткой, но понять, так ли это, просто необходимо, поскольку речь идет о жизни цесаревича.

Николай Васильевич готов посветить этому последний месяц лета, но ему надо на что-то жить, и для исследований понадобится команда. Работы много, хотя, в основном, технической. Думаю, можно нанять студентов-медиков. Они еще не зашоренные, и платить можно не как академикам.

Нужно экспериментальное оборудование, лабораторные животные и желательно отдельное помещение для работы. То, с чем они будут иметь дело, может быть очень опасным.

Я попросил Склифосовского сделать расчет.

Микроскоп я подарил ему. Я Вас этим не обижу?

Это был лучший подарок в моей жизни, но ему нужнее.

Никса готов вложить свои деньги, но, боюсь, это не очень много.

Я совершенно уверен, что месяца нам не хватит. Хорошо бы сманить Николая Васильевича в Питер, но, если он решит доучиваться в Московском университете – надо будет решать проблему. Возможно, брать на его место кого-то еще, возможно, переводить лабораторию в Москву.

Хотя, честно говоря, я думаю, что и две лаборатории – мало.

Что вы думаете о том, чтобы принять участие в финансировании этого проекта?