- Люсь, выручай! - звоню подруге. - Дело на миллион. Мне сегодня буквально на пару часов нужна твоя белая шуба. Ну та, которая на болонку похожа.

- Регин, и не мечтай! Ты прекрасно знаешь, что я не даю свои тряпки никому. Даже самым благонадежным девочкам.

- Ты хочешь сказать, что я не такая?

- Региш, мне прошлого раза хватило. Или напомнить, что ты с моей блузкой сделала? На тебе ведь шмотки горят

Вот же шавка, по больному бить.

- Прекрасно же знаешь, что ее Марк порвал. Я тут вовсе не причем.

- Ну так пусть твой Марк мне за нее бабки вернет. Потом и шубка будет.

- Люсьешик, ну пожалуйста, она мне сегодня нужна, - иду на крайние унижения.

- Так, что там у нас дальше? Чулки за полтора косаря. Долго я их носила? Ни разу. Зато ты в них очередного мужика соблазняла.

- Жестокая ты.

- И это я еще про платье на прошлый Новый год не вспомнила. Так и не поняла, ты в него шпроты заворачивала или полы в рыбном магазине помыла?

- Я ведь извинилась!

- Да, но деньги за свои вещи я жду до сих пор.

- Мы ведь столько всего с тобой прошли… - пытаюсь надавить на совесть. - А теперь получается, что из одного стакана пить и единственные приличные трусы по очереди на свидания одевать, значит, можно, а шубку дать на час - нельзя. Тоже мне подруга.

- Надевать.

- Что? - не понимаю ее придирку.

- Регин, ты хоть бы мозги чуток подкачала, а не только задницу. Одеваешь ты своего Мишу, а на себя - надеваешь.

- А разница в чем? - меня начинает бесить увиливание от основной темы. - Мне реально сейчас одеть нечего. Ну, или надеть.

- Не прибедняйся, - по тону слышу, что Люська надо мной смеется.

- Да войди ты в положение! Я сюрприз мужику своему хочу устроить. Такой, что он на мне жениться должен. А куртка у меня коротковата, как я с голым задом по городу поеду.

- Это ты сейчас про женатика своего или нового найти успела?

- Про Марка, да, - знать про мои анапские “приключения” подруге не обязательно.

- С чего он вдруг на тебе женится? До этого даже жить вместе не звал.

- Он развелся. К тому же у меня есть козырь.

- Только не говори, что ты опять залетела, - Люська хохочет уже в открытую. - Мозгов бы тебе, золотая баба была бы. Ладно, - уже более миролюбиво. - Пуховик могу дать, я его все равно не ношу. Он нежно-розовый, почти белый.

- Давай, - вздыхаю. Выбора-то у меня все равно нет.

Иду в ванную, собираю волосы в высокую прическу. Через трафарет рисую бабочку, густо посыпаю блестками, чтобы блестящие крылышки были видны из-под низких трусиков.

Теперь Марк точно не устоит!

Напяливаю сверху еще одни трусы. Теперь у меня в шкафу завелся бабушкин вариант а-ля “прощай молодость” - в них теплее и они хоть немного живот утягивают. Но сейчас они мне нужны, чтобы “картинку” не смазать.

Еду к Люське, живет эта коза за тридевять земель, добираюсь с двумя пересадками.

- Вот, - протягивает пуховик пятидесятого размера. Когда-то он был цвета пыльной розы. Роза стерлась, а вот пыль осталась.

- Это тот самый, который ты еще в школе таскала? - разочарованно. Теперь-то я понимаю, почему она сказала, что почти не носит его. Такое старье стыдно из каморки доставать.

- Красивый же! - недоумевает подруга.

- Блин, а понаряднее ничего нет? Надо было фото сначала попросить, а потом к тебе переться.

Устало опускаюсь на пуфик в прихожей и откидываюсь назад.

- Регин… - осторожно спрашивает Люська, трогая мой живот, - ты, правда, что ли беременная?

Киваю. От жалости к себе на глазах наворачиваются слезы.

- Как же я задолбалась выкручиваться и устраиваться, - из меня вырывается откровение. - Мишку тянуть, матери рот деньгами затыкать, себя пытаться хоть к кому-то пристроить.