– А что не так? – делано удивляется она. – Я же твой член руками в ту дырку не вставляла. Ты все сам. Все пыжишься доказать, что ты не такой, как отец, а на самом деле от осинки не родятся апельсинки. Ну хоть не одна я, скрепя зубами, смотрела, как ты ебешь другую.

– Ну конечно. А ты хотела, быть на ее месте? – яд в моем голосе достигает цели, красивое кукольное лицо Маськи искажает злая гримаса, достал. – А я-то думал, мы – семья.

– Мы не семья. Я не твоя сестра. Только ты предпочитаешь от этого отмахиваться, – выплевывает она.

– После того как я уехал, ты не остановила это, – припечатываю я. – Не знал, что ты настолько гнилая.

Маська вздрагивает.

– А зачем? Да и не я начинала все это. Зачем портить чужую игру если она мне на руку?

– Инга ничего плохого тебе не сделала. За что ты с ней так?

– Мне надо было, чтобы она свалила, провалилась сквозь землю, чтобы ее не было рядом, когда ты вернешься. И ты ошибаешься! Она забрала тебя у меня. Поначалу я думала это у тебя пройдет, но потом поняла, как ты серьезно вляпался.

– Маська, ты кукушкой поехала? Меня у тебя никогда не было!

– Блядь, Дим! Потому что ты прячешь голову в песок, как гребаный страус! Ты даже сейчас называешь меня детским именем! Какая я тебе нахуй Маська? Я – Маша. Маша Кравцова! Не Маська Горелова!

Пытаюсь разглядеть в лице сестры хоть что-то человеческое, и не удается.

– Я тебе доверял. И зря. Ну ты и мразь. Ты подло нагадила Инге, но плохо сделала мне. Инга сильная, она справится. А я без нее нет.

Маська отворачивается от меня, кривя губы.

Но ведь это не все. Нутром чую. Маська всегда добивает до конца. Она не могла остановиться на полпути.

– Чего еще я не знаю? – прессую я.

– Откуда мне знать? – равнодушно смотрит на меня.

Хватаю стакан с остатками минералки со столика и, размахнувшись швыряю его в стену за ее спиной. Он разлетается почти стеклянной пыль, осыпая ее Маску и оставляя мокрое пятно на обоях, медленно пропитывая их.

– Что еще ты сделала? – голос уже похож на звериный рык, я и сам с трудом различаю слова в нем.

Дрожащей рукой Маська подтягивает к себе пачку сигарет и, нервно щелкнув несколько раз зажигалкой, закуривает.

Поняла, сучья дочь, что в этот раз ей с рук не сойдет. Она укусила члена стаи, свои семьи. Сейчас я еще ее слушаю, поэтому сдерживаюсь. А потом выбью предательские зубы. Фигурально. Но, блядь кусаться она больше не сможет. И Маська это поняла.

– Что. Ты. Сделала.

Дрянь собирается с духом, но мое терпение кончилось.

Я не выдерживаю и подлетаю к ней, хватая за волосы.

Маська даже не пикает. Еще бы! Вот мать ее таскала ее за волосы от души, а я просто привлек внимание.

– Открой рот и говори.

Сдавленный голос и слеза, выступившая у нее на глазах, меня не трогают.

Инге пришлось хуже.

– Я дала ей понять, что ты автор того, что творится с ее жизнью.

– Какая ты сука!