– О-о-о! Привет!

Я поднимаю голову и вижу, что у входа шумит хирургическая бригада. Бросаю взгляд на смарт-часы. Восемь пятнадцать. “Осталось еще пятнадцать минут до конца смены”, – мозг отмечает это сам по себе. Хирурги пьют кофе у автомата.

Частенько смены в больнице выдаются такие, что толком и не поспать. С утра до вечера на ногах. Кофе – единственное, что, кажется, еще может поддерживать жизнь в уставшем и вымотавшемся за бессонную ночь теле. Обычно в каждой ординаторской есть своя кофеварка, но иногда лучше размять ноги и добраться до дверей, от которых тянет утренней прохладой.

Олег с радостью братается с хирургами.

– Привет, привет! – улыбаюсь парням.

– Кстати она, – говорит самый молодой, – сказала, что женит тебя на себе.

Закатываю глаза. Да ладно! Я надеялась, что всех займет Ухтомский и обсуждение неудачника из Питера, а не мое глупое пари с Сан Санычем. Но я понимаю, почему парни шумят: ведь вопрос о том, когда меня бросит сын миллионера давно стоит у них на повестке.

Кроме того, к Олегу целая очередь из девушек поначалу была, до тех пор пока не стало ясно, что он достаточно скуп на подарки. Ведь Демченко по воле отца живет на одну свою зарплату, а это с его-то запросами два-три похода в ресторан.

Так что цветник вокруг Олега поувял, но ажиотаж хирургов не уменьшился. И вот чего им от нас надо? Демченко, как и всегда в таких случаях, наверняка сделает вид, что не понял шутку.

– Ну раз я могу кого-то на себе насильно женить, – бурчу, – то посоветовала бы всем вам держаться подальше.

С этими словами я прохожу вперед.

– Лиз! – Олег идет за мной следом. – Готов поспорить, что у Михалыча просто горит ставка.

– И тебя это устраивает?

Мы отходим дальше и я выдыхаю.

– Думаешь это нормально, что твои коллеги ставят деньги на нас?

– Это смешно, – Олег закатывает глаза, когда мы останавливаемся в холле у вертушки. – Ведь ты же сама сказала, что чужое мнение никак не должно на нас с тобой влиять, и я не думал, что тебе это важно.

Пару мгновений смотрю ему в глаза, удивляясь тому, что Олег не понимает.

– Вот захочу и брошу тебя! Интересно, у них есть такая ставка?

– Только из-за этого? – Олег хмурится.

– Да!

Причина конечно в Ухтомском, но я не могу остановится. Бью пропуском по считывателю у вертушки и толкаю лопасть от себя. Плюсы Олега являются его серьезными минусами. Он не любит лезть в драку, вот Виктор на его месте уж точно бы нашел подходящие слова.

– Лиз! – ладонь Олега ложится мне на плечо когда я вызываю лифт. – Не раздражайся, ладно? Я попрошу их не зубоскалить.

Оборачиваюсь к парню. Не хочется признаваться в том, что у меня дурацкое настроение и буквально все сейчас меня раздражает.

– Ты попросишь, ладно. Но что ты сделаешь с тем, что они перемывают тебе кости всей ординаторской, когда тебя нет?

– Не может быть, – Олег делает шаг ко мне.

– Ты не такой как они, – вырывается у меня. – Сын богатого папочки. И никогда таким как они не будешь, даже если бы и хотел.

Конечно, многие из хирургов в присутствии Олега пытаются быть лапочками, потому что считают, что могли бы подработать у него, если удачно лягут карты, но это никак не мешает им распускать свои языки в другое время.

– Поэтому в частности они думают, что у нас это временно, – объясняю. – И, Олег, давай будем честны…

Демченко обнимает меня за талию и практически касается губами моего уха.

– А что думаешь ты?

Этот вопрос ставит меня в тупик.

Я смотрю на Демченко и размышляю о том, что он действительно не воспринимает всерьез всю эту рабочую атмосферу. Возможно как раз потому, что и он сам и коллеги его понимают, что, как говорил царь Соломон “Все временно”. Точнее царь Соломон говорил не так: “Все пройдет. Пройдет и это”.