– Правда магнат ему денег не отстегивает, – ржут коллеги. – Лиз, объяснишь почему?

– Растит самостоятельного человека, – отвечаю я и смотрю на Семенову. – А мне нужен именно такой.

Вика обиженно замолчала, ведь все знают, что мужа у нее вроде бы нет и не предвидится. Она беременна и я понимаю, что с беременными так нельзя. А еще она совсем недавно об этом узнала и перекладывает в отделении бумажки до тех пор пока ей не подыщут в больнице другое место, где в ее положении можно работать безопасно.

– Извини, Вик, – подхожу к ней я. – Просто все только и делают, что говорят об этом хирурге.

– Ты же сказала, что не знаешь, кто это, – оборачивается ко мне коллега.

– Просто устала от этих разговоров, – пожимаю плечами.

– Но он реально интересный, – добавляет Семенова.

– Мужик огонь. Где ни появится, там затевает скандал, – говорит Митя.

Я чувствую как холодный пот течет по спине. Значит, и про Екатеринбург они могли что-то узнать.

– Последний вот связан с женой, представляешь? – продолжает Вика. – Она от него ушла, хлопнув дверью.

Сердцебиение почему-то ускоряется в то время как фраза “Какое мне дело?” рефреном звучит в голове.

А я вот выйду замуж – следом рождается во мне нездоровое желание и покажу тому, кто сказал мне такие жестокие слова, чего стою.

Хотя из вариантов у меня пока только Олег Демченко, а я же решила, что мне как минимум с тем, чтобы съехаться с ним сложно. Чувствую, что крепко сжимаю пальцы и тут же за спиной раздается:

– Лиз! – дверь ординаторской распахивается и на пороге появляется Олег. – Пойдешь со мной пациента глянуть?

Оборачиваюсь. Легок на помине.

– Ага.

Глава 2. Кто старое помянет, тому…

Идем молча. Я смотрю себе под ноги и думаю, что должна была бы рассказать своему парню о своей первой и довольно глупой любви. О том, как жила в Екатеринбурге под крылом бабушки и деда, как мечтала оттуда сбежать и как мне казалось, что это невозможно сделать.

Но слова не находятся. Я еще никому не показывала ту скрытую часть себя, которую мне успешно удавалось прятать от окружающих в Москве. Часть, которую, как мне казалось, я положила на полку и о которой забыла.

В это время Олег предлагает мне конфету. Я молча смотрю на этот жест.

Еще пару дней назад мне казалось милым то, что парень меня подкармливает. Олег вечно ссылается на то, что я Дюймовочка и мне нужно немного потолстеть. Сейчас это кажется мне обидным.

Почему бы не принять меня такой, какая я есть?

Потом я поднимаю голову и осознаю, что такая какая есть, я еще никому и не показывалась.

Олег улавливает паузу, вскидывает брови и спрашивает:

– Не хочешь?

Я молча беру конфету и отправляю в рот. Нет, сладкое я очень люблю и много его ем, быть может потому, что мой дед кроме того, что являлся светилом науки, дома придерживался довольно специфичных правил. Гении они странные. Словом, мой рацион был довольно скуден и на вкус неприятен. Поэтому теперь я уничтожаю корейскую лапшу в промышленных объемах и заедаю это сладким.

Я понимаю, почему дедушка так делал: он очень боялся, что я умру рано, как моя мать. Но такая забота буквально не дает дышать…

Мы с Олегом встречаемся взглядами.

– Настроение поднялось? – уточняет он.

– Немного.

Я радуюсь тому, что Олег не спрашивает, почему оно опускалось.

Так, ничего дурного не ожидая, я захожу в палату и чуть не выпрыгиваю из нее, потому что прямо посреди небольшой больничной комнаты возвышаясь над пациентами стоит никто иной как Ухтомский.

“Ч-черт!” – вертится в голове. Выходит, что я слишком рано расслабилась. Хирург из моего прошлого, может, и оформляется на работу, но решил при этом зачем-то нагрянуть в отделение.