Прохожу дальше, оглядываясь. На пуфике в прихожей лежит его куртка. Поднимаю её и вдыхаю знакомый аромат одеколона, смешанный с его личным запахом. Да, он был здесь. Куртка ещё тёплая, значит, он недавно вернулся.

Захожу в гостиную. Первое, что бросается в глаза, – пустой стакан на идеально чистом столе. Поднимаю взгляд и вижу его. Он стоит у окна, смотря на мерцающую огнями Останкинскую телебашню. Слава не двигается, погружённый в свои мысли, как будто даже не заметил моего присутствия. Лунный свет мягко очерчивает его фигуру, придавая ему загадочный и почти недоступный вид.

Я осторожно подхожу ближе. Он стоит ко мне спиной, руки в карманах, ноги чуть расставлены. Всё тот же: мускулистые плечи, прямая спина. В студенческие годы он уже был хорошо сложен, а теперь видно, что продолжал работать над собой.

Звуки ночного города доносятся через закрытые окна, но внутри царит полная тишина. Я чувствую, как напряжение нарастает. Проходит ещё несколько томительных секунд. Я не могу больше выносить это молчание.

– Слава, нам нужно поговорить, – произношу на одном дыхании.

– Зачем ты вернулась? – его голос звучит медленно, каждое слово отчётливо вылеплено, как будто выбито на камне.

Он зол. И я понимаю почему. Но тогда у меня не было выбора.

– Моя мама… она в больнице, – шепчу, чувствуя, как голос предательски дрожит.

Он молчит, только сейчас медленно поворачиваясь ко мне. Половина его лица скрыта в тени комнаты, другая – освещена тусклым уличным светом. То, что я вижу в его глазах, вызывает у меня тревогу: этот тяжёлый, грозный взгляд будто пронзает меня насквозь.

– И что? – холодно произносит он. – Что ты хочешь от меня?

– Мне нужна твоя власть в городе, и я готова на всё, если ты согласишься, – слова слетают с губ прежде, чем я успеваю их обдумать. Я уже на грани отчаяния. – Моя мама… если ей не сделают операцию, она… – голос дрожит, и я замолкаю, не решаясь произнести это страшное слово. – Пожалуйста, помоги, – смотрю на него сквозь слёзы, пытаясь сдержать их поток.

– Когда ты в прошлый раз уезжала из города, – произносит он холодным, почти безразличным тоном, – моя помощь тебе не понадобилась. Думаю, и сейчас справишься сама. Тем более я знаю, что тебе заплатили несколько миллионов. – Его высокомерие сбивает меня с толку, он никогда не говорил со мной в таком тоне. – Куда они все делись? Вела, видимо, весьма весёлую жизнь, раз потратила столько денег. – Его горькая усмешка словно нож, вонзающийся в моё сердце. – Теперь выкручивайся сама, но от моей семьи ты больше не получишь ни копейки. Убирайся из моей квартиры и впредь не создавай проблем. И не смей больше мне звонить.

Высказавшись, он равнодушно отворачивается от меня и проходит вглубь комнаты. Садится на диван, как будто ожидает, что я действительно уйду. Я понимаю, что он зол, обижен на то, что я сделала в прошлом, но…

– Что это значит? – недоумённо восклицаю я, громко возмущаясь. – Зачем ты меня сюда позвал, если не собирался помогать? Ты играешь со мной в игры? Ты не понимаешь, что дело требует срочного решения? Мне не нужны деньги! Мне нужны твои связи! Моя мама в захудалой городской больнице на окраине. Она попала в ужасную аварию! Нужна современная аппаратура и врач, который проведёт операцию! Ты понимаешь? Если хочешь отомстить мне – давай! Но не сейчас! Сейчас помоги! Я даже готова встать перед тобой на колени, если это действительно поможет!

Он молчит, долго смотрит на меня своим пронзительным взглядом, а затем тихо говорит:

– Ты правда готова на всё?