– Да, послала! – уверенно вмешивается в наш разговор Маша. – Артур, пойдём отсюда, пожалуйста, – просит она таким нежным голоском, что я начинаю завидовать её мудаку.

Ермаков мечется. С одной стороны не хочет выглядеть ссыклом, а с другой, всё-таки ссыт предъявить мне за Машу.

– Иди Ермаков, тебя девушка просит. Волнуется за тебя. Не будем её расстраивать. Согласен? – предоставляю ему возможность выйти из этой ситуации с достоинством, и он хватается за соломинку.

– Ладно, но чтобы я больше не видел, как ты подкатываешь к моей девушке.

– Угрожаешь? – спрашиваю жёстко.

– Предупреждаю, – пасует передо мной.

– Братан, чё происходит? Помощь нужна? – К нам подходят дружки Ермакова.

– Да не пацаны, всё нормально, – бросает через плечо, а после уже мне: – Нам покинуть клуб?

– Зачем? Думаешь мне есть разница на ком зарабатывать? – усмехаюсь. – Пока вы не нарушаете порядок, тусите хоть круглосуточно, – добавляю.

– Да без базара, Мир! – лебезит один из дружков Ермакова. – Зачётный у тебя клубешник! – показывает большой палец.

Я только слегка киваю, показывая, что услышал их. А Ермаков обнимает Машу и уводит с танцпола, после чего вся компашка снова возвращается за столик.

Смотрю им вслед и разве что зубами не скриплю. Бесит всё. И чужая рука на Машиной талии, и то, что она в принципе сейчас с ним, когда моей должна быть.

– Ну что, ерепенится твоя Матрёшка? – с ухмылкой выдает подошедший со спины Давид.

– Ещё как. Мстит, коза такая! – тру подбородок, наблюдая, как она смеётся над чем-то.

– Что будешь делать?

– Завоёвывать, – говорю. А что ещё остаётся?

– Ты? Завоёвывать? – удивляется Давид. – Не смеши меня.

– Я буду действовать нестандартно, своими методами, – уточняю.

– Вот это уже больше на тебя похоже. Не завидую я этой Маше, – Давид качает головой.

– Познакомлю вас как-нибудь. Тогда поймёшь: кому стоит позавидовать, а кому посочувствовать.

– Всё настолько плохо? – Давид кривится.

– Нормально, – отмахиваюсь. Что тут обсуждать, если пока ничего не понятно? Я её, конечно, дожму, но чего мне это будет стоить? Есть подозрение, что всех имеющихся нервных клеток.

Работать сегодня нифига не получается. Не могу перестать наблюдать за Марией. Взгляд постоянно цепляется за её миниатюрную фигурку в коротком платье.

Какого черта она его напялила?

Ещё этот её мудак постоянно трётся рядом. Обнимает, мацает, будто специально, мне назло лезет целоваться, а сам периодически посматривает по сторонам, проверяет: смотрю я на них, или нет.

Я-то смотрю, только знать тебе об этом не обязательно.

Мне несколько раз звонит Драган – беспокоится о непокорной дочурке. Заверяю его, что всё под контролем. Мне он доверяет, как себе. Забавно, но даже сыном иногда называет, а я не поправляю. Можно сказать, что он заменил мне отца, когда того не стало. Хотя, сыном я ему быть не хочу, лучше зятем. Так что породнимся в любом случае.

Отвлекаюсь буквально минут на пять, а когда снова перевожу взгляд на их столик, то не нахожу там Машу.

Опять пошла танцевать?

Подхожу к перилам и смотрю вниз. Народу в клубе сегодня дохрена, но Матрёшку я среди них не нахожу, сколько ни всматриваюсь. Спускаюсь вниз, всё время паля по сторонам. Раз Ермаков не отправился за ней, а остался со своими дружками за столиком, то Маша могла пойти только в одно место.

Медленно прогуливаюсь по залу, а затем сворачиваю к уборным. Уборным, бля! Сам себе усмехаюсь. Всё-таки учёба в Европе наложила след на мой лексикон. А когда был щеглом, матерился, как сапожник, и разговаривал исключительно на жаргоне.