Она вздохнула. Подняла на меня взгляд. Он показался мне до странного… знакомым. Именно это выражение обречённой печали. И я вспомнил. Принцесса, старая собака Даши, тучный дог с одышкой и кучей возрастных болезней. Мы усыпили её немногим меньше года назад, когда онкология не оставила ей шансов. Именно так она на меня смотрела, когда я вёз её на усыпление. Идиотские нервные фантазии, успокоил я себя. Даша оставила недопитый чай, тяжело поднялась, опершись о мою руку.

- До тридцати шести недель, сказал врач, - улыбнулась она. – Потом будут кесарить. Осталось совсем недолго.

- В понедельник отвезу тебя утром в больницу, и прослежу, чтобы тебя больше не выпустили, - обещал я.

Так было бы спокойнее и проще. Я не мог работать дома, и в офисе полноценно трудиться теперь не мог тоже, несколько проектов зависло. До рождения ребёнка нужно многое закончить. Многое подготовить. Детскую Даша уже оформила, но по сравнению с остальным это просто мелочь. Что-то мне показывает, что младенцу все равно, где спать, если тепло и мама рядом.

- Имя так и не выбрали, - вздохнула Даша устраиваясь в постели.

- У нас ещё есть время.

Утром Даша проснулась первой. Когда я открыл глаза она сидела на краю постели, спустив ноги на пол, сосредоточено прислушивалась к самой себе закрыв глаза. Я напрягся.

- У тебя что-то болит?

- Нет, - тихо сказала она. – Но…

- Но?

Она повернулась ко мне. Лицо землисто-серого цвета, словно все краски стерлись, глаза запали. На шее бешено бьётся жилка. Я неожиданно понял – не стоило ей потворствовать. Уступать. Просто, блядь, заставить её лежать в клинике, если нужно – привязать к постели. Мне не нравилось… не нравилась эта жилка, которая билась так отчаянно, тяжёлое дыхание. Она дышала так, словно на её груди килограммовая гиря.

- Но мне как-то странно, - продолжила она. – Словно я плыву, Слав. Словно все не по-настоящему. Как во сне.

- Блядь, - выругался я.

Торопливо вскочил с постели, натянул штаны, набрал номер врача. Сейчас отвезу её и плевать на протесты. Дашка же согнулась вдруг, прижала руку к груди, надсадно закашляла. Мне казалось, что я слышу влажные хрипы в её лёгких. В трубке текли гудки, я отбросил телефон в сторону.

- Сейчас, - сказал я.

Поднял её на руки, и только сейчас понял, что халат, в который она одета мокрый. Дашка на меня мутным взглядом смотрит, словно не понимая смысла моих вопросов, неуверенно кивает, когда спрашиваю, отошли ли воды. Звоню водителю, заворачиваю её в одеяло, одеваться тоже некогда, понесу так. Дашка снова кашляет.

- Я вся в воде, - говорит она. – Из моего влагалища течёт вода… Я кашляю водой, Слав. Разве так бывает?

До врача я дозвонился уже по дороге. Нас встречали с каталкой, на которую Дашку оперативно переложили. Она была в сознании, но смотрела сквозь меня. А меня и не заметили, просто оттолкнули в сторону, карусель закрутилась завертелась и отняла у меня жену. Даже если бы не состояние Даши обилие и кутерьма медиков меня все равно бы насторожили.

- Что теперь делать? – растерянно спросил я у пожилой женщины за стойкой.

- Ждать, - пожала плечами она.

Порой просто ждать – самое сложное.  

Я годами шёл к тому, чтобы стать сильнее. В современном мире сила синоним слов власть и богатство. Теперь у меня было и то, и другое, пусть и нет предела совершенству… но я чувствовал себя совершенно беспомощным. Деньги есть, а гарантий нет. Всё мои акции, миллионные договора, платиновые карты сейчас ничего не решают.

Иногда я выходил курить. У дверей видела табличка это дело запрещающая, но мне никто не сказал и слова. Сигаретный дым был безумно горьким, впрочем, горьким был и воздух, который я вдыхал. Врачи снова ли по коридорам, но я боялся окликнуть кого-либо, отвлечь от своей жены и нашего ребёнка. Наконец один из них подошёл ко мне и сказал, что Дашу прокесарили.