— Я не буду с тобой препираться. Но советую со мной вести дружеские отношения, иначе… Лишишься всего.

— Тебе пора, Глеб, — цедит Вера сквозь зубы. — И держи Надьку поближе к себе. А то мало ли…

Если бы не Соня у нее на руках, точно бы придушил.
Резко разворачиваюсь и выхожу.
Вот стерва! Угрожать задумала?! И, главное, знает, по чему бить — по самому незащищенному. Хорошо, что Надю забрал. В мою квартиру Вере доступа нет.

***

Негромкая музыка все равно давит на уши. Опрокидываю в себя порцию вискаря.

 —  Ну ты даешь, Глебас...  —  Дрозд тянет руки к бутылке.  —  Ты все же решился послать нахер старшую сестричку и подмять под себя-таки младшенькую? 

Я, щуря глаза, поднимаю на Дрозда гневный взгляд. Ну, по крайней мере, мне он кажется именно таким.

 —  Ты выражения выбирай, Кир. Да и вообще, с чего ты так решил?  —  немного заплетающимся языком спрашиваю я.

 —  По-моему, выражение под стать ситуации, бро.  —  Тимоха ударяет меня в плечо кулаком, и я чуть пошатываюсь на стуле.

 —  А ты вообще помолчи, Тим,  —  цыкаю на него.

 —  А я-то что? Хочешь сказать, что еще никак не забыл ту хохму, что ли?  — он удивленно выгибает бровь.

 — Эта твоя, как ты выражаешься, «хохма» знаешь, к чему привела?  —  рычу на Тимоху и лезу в карман, достаю оттуда смятый Верой тест на отцовство и с силой вдавливаю его в грудь друга.

 —  Что это?  —  спрашивает друг.

Забирает комок бумаги, расправляет его и несколько секунд изучает. Потом поднимает на меня глаза:

 —  Да ну нахер?!  —  изумляется Тимоха.  —  Это правда? 

 —  Дай гляну, чего там?  —  не выдерживает Дрозд и, нависая над столом, забирает у Тимохи тест.

 —  Это из-за тебя я не видел рождение дочери!  —  с досадой ударяю кулаком по столу. – Из-за тебя!

 —  Охренеть!  —  выдыхает Дрозд.  —  Глебас, да ты отец?! Я в шоке!  То есть тебе одной мартышки мало показалось, но там хоть дети чужие, надоело — бросил. А эту-то малолетку нахера обрюхатил? Теперь что делать-то будешь? Как выкручиваться? Она же тебя по суду заставит отцовство признать, и алименты ты ей платить будешь! Ты прикинь, какой это гемор?! Ну ты и встрял, бро! Сочувствую,  —  сокрушено качает головой Кир.

 —  Ты это серьезно сейчас?  —  У меня из головы вмиг выветривается алкоголь.

 —  Ну да! А что ты так удивляешься? У Никитоса… там братана одного, шалашовка, с которой он ночь одну пошоркался, притащила ребенка ему через год. Говорит, твой. Что хочешь, то и делай. Ну, Никитос давай открещиваться, божиться, что первый раз ее видит, а знаешь, что по итогу вышло?  — Кир драматично замолкает и смотрит на нас выжидающе.

 —  Мне лично безразлично,  —  отвечаю ему, прекрасно понимая, на что намек.

 —  Давай уже говори, чертов интриган,  —  одновременно со мной отвечает Тимоха.

 —  В суд подала на алименты. Никитос послать ее хотел, а хера там. Сделали тест, и он подтвердил, что ребенок его!

 —  И к чему ты это все ведешь, Кир?  —  наливаю в бокал еще порцию виски.

Я хочу напиться до отключки и забыться. Сегодня я имею на это полное право. Столько событий произошло за день, что я забит до отказа эмоциями, сжегшими мои внутренние ресурсы. И пацанов позвал, чтобы компанию мне составили и потом домой отвезли: не хотел болтаться в состоянии нестояния по дворам да по подъездам. А вместо этого Кир срет мне в мозг своими никчемными доводами.

 —  Да к тому, что эта прошаренная девка хочет попользоваться тобой, а ты, добрая душа, пойдешь ей на уступки. Как будто сестры ее мало оказалось. Сама еще решила присосаться, как паразит.

 —  Заткнись, Кир! —  Не выдерживаю и вскакиваю из-за столика.  —  Не смей так говорить про мать моей дочери, понял?! Не позволю!