На босую ногу одеваю кеды и, больше ни минуты не задерживаясь в этой роскошной, но не приветливой квартире, покидаю ее по-английски.

***

— Надя! Ты ли это? — останавливает меня возле подъезда тетя Лиля со второго этажа.

— Ага, я, — улыбаюсь. 

Такси мне обошлось недорого. Поэтому уже через полчаса мы с дочкой стоим возле подъезда, где находится родительская квартира.

— Какая красавица стала! А ребеночек твой? — соседка с любопытным прищуром смотрит на Алису.

Я киваю.

— Похожа-похожа. Красавица! Вся в тебя! А ты замуж успела выскочить? 

Я густо краснею. Если бы!

Но соседке я говорю совершенно другое: 

— Да вот вышла, но не удачно. — Опускаю голову. Прости, Господи, я знаю, что врать нехорошо, но… — Военный он у меня… был. Уехал в командировку и не вернулся. 

— Ох, ты бедняжка моя! — восклицает тетя Лиля, и от ее громкого голоса Алиса пугается.

— Вот и пришлось приехать обратно домой…

Ужас, мне так стыдно за саму себя, что, кажется, я вот-вот сгорю вся до корешков волос!

— А вот нечего за чужих ходить, Надя, — журит меня соседка, — Игната бросила. А он вон до сих пор в бобылях ходит. Так и не нашел себе девку. Может, судьба, а, Надь? 

Я смотрю на женщину. У меня складывается такое впечатление, что я вовсе никуда не уезжала, а так, вышла за хлебом и, вернувшись, как обычно встречаю соседку возле дома.

— Ладно, теть Лиль. Я пойду. Устали мы с дороги. Хочется уже отдохнуть, — я разворачиваюсь и уже почти делаю шаг, как мне на плечо ложится рука женщины.

— Надя. Я рада, что ты вернулась. А то тут этот-то, ну, москвич, муж новый Верин уж больно разхозяйничался. И ремонт дорогущий сделал, окна поменял во всей квартире и двери. Продать, может, ее задумал, — доверительно шепчет она. — А Верка-то… она девка наивная. Все подпишет. И останетесь вы без квартиры. 

— Не волнуйтесь, теть Лиль. Без моего согласия они не смогут продать квартиру. Вы же знаете, что она принадлежит нам двоим. 

— Знаю, конечно, знаю, — кивает женщина, — но я еще помню те времена, когда тебя Верка бабке Клаве сплавила. 

— Это было давно. И тогда я была совсем маленькой. А сейчас я уже выросла, теть Лиль. И в обиду нас не дам. Не волнуйтесь, — успокаиваю соседку.

— Надь. Ну ты, если что, обращайся. И присмотрись к Игнату. Он парень видный стал, — напутствует меня она до тех пор, пока за мной не закрывается подъездная дверь.

— Ага, видный. Что до сих пор не женат, — бурчу под нос.

Оглядывая старенький подъезд, понимаю, что ничего не изменилось. Обшарпанные стены так и никто не привел в порядок, как и потрепанный плиточный пол. Расписанные краской из баллончика двери лифта точно так же продолжают выполнять свою функцию, впуская и выпуская жильцов.

Хотя нет. Маленькая кабинка традиционно служит хранителем анонимных признаний. Пока доезжаю до своего этажа, успеваю найти несколько новых надписей. «В+К». «М+Р» и «Пошли вы на ...»  под чертой. Очень красноречивое пожелание влюбленным!

Двери лифта разъезжаются, и я выхожу на этаж. Останавливаюсь, упершись в дверь тамбура.

— Что за ё…лки палки!

Озадаченная сим фактом, достаю ключи и пробую вставить в замочную скважину. С Алисой на одной руке и с сумкой наперевес на второй мне очень неудобно. И, когда после нескольких минут ковыряния разными ключами я понимаю, что ни один не подходит, меня одолевает отчаяние. 

Я так расстраиваюсь, что готова вот-вот расплакаться. Но в этот момент слышу, что с той стороны открывается замок. 

— Алиса, — чмокаю радостно дочку в щечку, — сегодня наш де…..

Последние буквы я не договариваю, так как дверь распахивается, и передо мной собственной персоной появляется Глеб.