– Ваш кабинет, – останавливаюсь перед дверью с табличкой «Заместитель генерального директора».

– А вашего зама куда денете?

– Он временно съехал к Максиму Максимовичу.

Тимур толкает дверь, заходит первый.

Морщится.

Что теперь тебе не так?!

Максим Максимович заранее приказал приготовить именно этот кабинет. Он большой, удобный, с хорошим дорогим ремонтом и в целом презентабельный.

– Нет, – цокает Тимур.

– Почему?

Подходит к окну, тянет жалюзи вверх.

– Окна на юг?

Чёрт, да откуда мне знать?

– Слишком много солнца. Будет жарко.

– Здесь есть кондиционер. Специальная штука, которая делает температуру в помещении комфортной, – язвлю я.

– Не подходит, – отрезает Тимур, не обращая внимания на мой тон. – Валерия Игоревна, а где ваш кабинет?

– Этажом ниже, но вам туда нельзя.

Поднимает бровь.

– Правда? Кто сказал?

– Я… Я против.

– И что?

Теряюсь.

Если честно, в моей вселенной простого несогласия достаточно для того, чтобы человек не нарушал моих границ. Но у Громова своя вселенная с блэкджеком и ставящими в тупик вопросами.

Ты это делаешь, чтобы показать мне, насколько я незначительна и насколько тебя не интересует моё мнение?

Не надо, Громов, можешь не стараться. Одного твоего появления здесь достаточно для того, чтобы я чувствовала себя неловко.

– Тимур Андреевич, мы выделили для вас лучший кабинет. Либо вы остаётесь здесь, либо…

– Либо?..

Ну что я могу сказать? Какие условия могу ставить?

Сдуваюсь, как воздушный шарик.

Вновь возвращаю улыбку на лицо, хотя она наверняка напоминает больше оскал.

– Что ж, пройдёмте тогда вниз.

Веду их в свой кабинет.

Он раза в три меньше, чем у зама. С явным вайбом женщины: фотки в рамочках на столе, элегантный чайный сервиз, подушечки в тон дивана на стульях и много-много мелочей, которые делают это место уютным.

– Здесь вам будет комфортней?

– Кошмар.

И снова этот непроницаемый фейс.

Боже, так бы и стукнула по темечку!

– Что теперь не так?

– Это разве похоже на рабочий кабинет? Валерия Игоревна, личные вещи настоятельно рекомендую вам убрать, – Тимур хватает со стола рамку с фото.

На ней мы с родителями. Первое сентября, первый класс. У меня на голове пудельные кудри и два огромных банта, размером с мою же голову.

Губы Тимура трогает слабая, едва различимая улыбка.

Он открывает рот, будто собирается что-то спросить или сказать, но так ничего и не произносит.

Припечатывает рамку к моей груди.

– Убрать, – безапелляционно. – Всё, что отвлекает от работы.

– Нет.

– Если это не сделаете вы, тогда займусь я. И я буду безжалостен ко всем милым вашему сердцу безделушкам.

– А какое право вы имеете распоряжаться вещами в моём кабинете?

– Прямое. У меня есть все полномочия даже на то, чтобы закрыть ваш филиал прямо сегодня. Таких убогих показателей прибыли нам не выдают даже на юге! А на юге, уж поверьте, люди не особо любят напрягаться. Я делаю выводы, что сотрудники здесь совершенно не замотивированы на продуктивную работу. Значит, будем стимулировать. Кнутом, если пожелаете.

Да, пряники – это не к тебе, тиранище проклятое!

– Мой кабинет – это место, в котором я должна чувствовать себя комфортно и уютно! – настаиваю я, делая шаг вперёд.

Тимур тоже шагает.

Нависает надо мной.

– Если вы чувствуете себя некомфортно на рабочем месте, то задайте себе вопрос, Валерия Игоревна: может быть, вам стоит сменить работу?!

Между нами сантиметров десять отравленного ядом и раздражением воздуха.

Он почти булькает от накала!

– О, брейк, брейк! – Врезается между нами Мирон, о присутствии которого я напрочь успела забыть. – Валерия Игоревна, прошу нас простить. Восемь часов в дороге, сложный перелёт… Может, по кофейку бахнем? Разрядим обстановочку, так сказать?