Но я решила прикинуться непонимающей:

– А что?

– Платон Захарович тебя искал, должен подъехать, говорит важное дело к тебе. Что там у вас с Мотом снова стряслось?

Нет, ну нет!

Платон Захарович, это, конечно, отец Мота. Того самого, который должен был испариться из моих мыслей с первыми снежинками начинающейся новой жизни.

– Полгода назад мы развелись. Ничего нового, пап.

– Тогда приведи себя в порядок, и будь добра – встреть гостей, как полагается.

– Я бы с большим удовольствием! – неискренне заверила я. – Но я не дома.

– В смысле?

Еще бы знать самой, в каком.

– Уехала до нового года. Связь прерывается, прости.

– Кристина, – назвал меня отец полным именем. Это значило лишь одно – дела мои скверны. – Мы с тобой на днях виделись, ни о какой поездке речи не шло. Новогодний вечер мы должны были провести семейно. Кстати, Кошаковы тоже будут присутствовать в полном составе, так что…

– Друг сегодня позвал в классное место, и я сразу выехала – выпалила, вспоминая анонс мероприятия от Димки. – А еще горки, аттракционы, сау… то есть все там супер. Не смогла отказаться, обожаю, когда супер. Извини, пап. Подарок вышлю по почте.

Я отключилась и почти набрала сообщение Распутину. А потом передумала.

Еще ничего не произошло, нужно просто не паниковать и трезво оценить ситуацию. Быть может, все само собой устаканится. И действительно, несколько дней абсолютно ничего не происходило. Вот только в груди росла тревога.

Особенно она усилилась, когда за день до Нового года камера домофона вывела мне изображение Мота на экран. Открывать, я, конечно, не стала. По легенде я на курорте, и дома меня нет.

Нет меня, понял, Кошак?

Я не сдамся, даже если ты мне серенаду петь начнешь!

Так я была настроена, пока не услышала за дверью стук. А потом и голос Мота.

– Крис, открой, пожалуйста. Я знаю, что ты дома.

Вот кто ему распахнул дверь подъезда? Да там на лице большими буквами написано – разбиваю сердца, краду покой, свожу с ума ароматом одеколона. Мошенник, одним словом.

– Крис…

Я, конечно, припала к двери, а пульс заколотился так быстро, будто замаячила надежда – зависшая программа отвисла, и данные не утеряны. Сердце сжималось, рука тянулись к ручке двери. До катастрофы считанные минуты…

– Ты мне не безразлична, Крис. Пожалуйста, впусти. Тебе грозит опасность.

«Я знаю», – привалилась лбом к двери. Зажмурилась.

Самая главная угроза сейчас по ту сторону атакует меня трогательной речью. И я держусь из последних сил, мечтая лишь об одном – чтобы этот котяра поскорее устал меня уговаривать.

– Крис, я тебя...

Затаила дыхание, а сердце совершило кульбит. И вернувшись, заявило, что если я не открою сама, это сделает оно.

– Я тебя… я тебя понимаю, – донеслось тихо с той стороны. – Правда, понимаю. Прости.

Затем послышались отдаляющиеся шаги. Мот уходил.

А я так и держалась за ручку двери.

Я же молодец. Молодец, верно?

Тогда почему по щекам катится что-то жгучее?

8. Глава 8

Деда мороза не существует.

Я узнала об этом, когда маленькой девчонкой подслушала телефонный разговор отца с сотрудником службы доставки. Папа уверял, что ему с самой высокой горы наплевать на «вашу (здесь было непонятное мне тогда бранное слово) непогоду» и прочие форс-мажоры, а еще грозился что-то оторвать бедняге, если подарок из-за оленей не прибудет вовремя. И его дочь, то есть я, поймет, что чудо творит вовсе не дедушка, а заботливый отец.

Куклу под новогоднюю елку я в итоге получила в срок. Но больше писем деду морозу не писала.

Правда, кое-какие детали меня смущали. То есть чудеса все-таки случаются? Например, сотрудник из доставки сумел найти способ к нам добраться. А еще, папа упоминал оленей – они, выходит, настоящие? Эти вопросы я задала отцу спустя год – он немного растерялся.