Девушка хмурится.

– Странно, – задумчиво произносит и переводит внимание на монитор.

– Что странно? – уточняю у медсестры, но она словно не слышит меня. Что-то читает, пишет и снова читает, а затем переводит на меня виноватый и растерянный взгляд.

– Он уехал, – ошарашивает меня новостью.

– Куда? – не понимаю. – На обед? – уточняю у нее.

Вполне нормальное объяснение отсутствия человека на своем рабочем месте, а если еще учесть время, то все может быть.

Конечно, мне дико неприятно, если так, ведь можно было зайти, а потом отправляться обедать, но ничего страшного. Потерплю.

Встречи с сыном я ждала долгие девять месяцев, затем еще пять дней в роддоме, так что еще час вполне подожду.

– Нет, не на обед, – сообщает с прискорбием. – Вячеслав Анатольевич сегодня больше не вернется. Он будет завтра.

– А… – слов нет. Горечь душит. – ААА… как же… я?

Медсестра смотрит на меня с сочувствием и печально поджимает губы. Мне так плохо, что я не могу сдержать слез.

Обидно.

– Мой сын где-то в вашей клинике, – произношу крепко стискивая зубы. – Один, – добавляю крайне эмоционально.

– Он не один, он под присмотром, – медсестра пытается меня успокоить.

– Он без меня! – вспыхиваю. Набираю в грудь побольше воздуха. – Проводите меня к нему! – требую.

Девушка округляет глаза, она явно не ожидала от меня такого напора и на некоторое время даже теряется.

А затем берет трубку и начинает куда-то звонить.

Пока ждет ответа, я все пытаюсь понять кому именно она набрала и почему-то первым делом на ум приходит охрана. Не врач.

Перед глазами тут же возникает картинка, как я отбиваюсь от бугаев, кричу и требую немедленно проводить меня к сыну. Меня внутри начинает трясти.

Только вот я в очередной раз делаю усилие над собой и крепко стискиваю зубы. Никому не позволю увидеть собственную слабость!

Держусь ради своего малыша.

– Пойдемте, – вдруг ни с того, ни с сего говорит медсестра. – Я провожу вас. – объявляет.

– В палату? – спрашиваю скептично, ведь ничего другого не ожидаю. – Дорогу знаю, не убегу.

Ловлю на себе красноречивый взгляд и замолкаю. Видимо, я не права…

– Я провожу вас к вашему сыну, – говорит терпеливо.

А у меня от этой новости сердце принимается стучать с бешеной скоростью.

– Правда? – спрашиваю на выдохе, медсестра кивает.

Нетерпение зашкаливает и мне его становится уже не удержать.

– Так пойдемте скорее! – прошу озираясь по сторонам не зная куда именно идти. Если бы знала, то точно уже была там.

– Кир, на твоём месте я бы ещё раз проверил пациента на наличие трахеопищеводного свища, – делюсь своими мыслями с другом.

Для меня картина болезни совершенно ясная и я не понимаю почему Игнатов с его гигантским опытом отвергает самый логичный вариант.

– Все косвенные признаки указывают именно на него, – кладу на стол историю болезни и смотрю на Кирилла.

Реально. Других причин быть не может.

– А я говорил! – с победоносным выражением лица заявляет Саня Хмельницкий. Он как и я шикарный диагност. – Вот видишь, даже Славка на моей стороне, – ухмыляясь кивает на меня. Салютует.

Я салютую в ответ.

– Ну не может его там быть! – восклицает Кирилл и в сердцах ударяет кулаком по столу. Он полон расстройства. – Я два месяца назад делал ревизию. Всё было в порядке. Ребенок прооперирован, пищевод пробужирован. Все хорошо.

– Все, да не все, – подначивает Саня.

Бросаю в сторону Хмельницкого предупреждающий взгляд.

Санек, конечно, тот еще фрукт. Он любого выведет из себя, но отстоит правду и сегодняшний консилиум собрался именно по его инициативе.

Они с Кириллом во мнениях разошлись.