— Я не хочу, — возразила слабо, когда он на секунду прервал поцелуй. — Макар, я…

Собственный стон стал опровержением только что сказанному. Он не сделал ничего — всего лишь двумя пальцами повёл вверх по позвоночнику, а тело стало слабым.

Я хотела его. Неистово — хотела забыть звук сигнала вишнёвой иномарки и то, как катился под её колёса мячик сына.

— Макар… — Коснулась его и посмотрела из-под ресниц.

— Кира…

Он снял с меня футболку одним рывком. Обхватил грудь и обвёл сосок большим пальцем. Возбуждение вспыхнуло в каждой клетке тела. Я всё ещё пыталась убедить себя, что не хочу этого, но тщетно.

Макар мял мою грудь, терзал губы, и я отвечала ему. Между ног тянуло, от каждого его прикосновения я стонала и вздрагивала, не способная больше контролировать это. Сняла с него пиджак и принялась за пуговицы рубашки. Он поймал мои руки за запястья и отстранил меня от себя.

— Что… — прерывисто выдохнула.

Но спросить, в чём дело, не смогла. Он рассматривал меня. От лица до ног и обратно. Я вспыхнула. Только что думала, что горю, но нет.

— Ты стала ещё прекрасней. Не зря за тобой гоняются эти идиоты с камерами. Да… Ты всегда была красивой, Кира. Самая красивая девочка из всех, что мне встречались.

Я сглотнула. Он толкнул меня назад, прижал к стене и придавил собой. Нашарил пуговицу на джинсах и расстегнул. Его рука скользнула мне в трусики, на губах появилась довольная полуулыбка.

Я откинула голову и громко застонала.

— Ты всегда была моей, — просипел, стянув джинсы с моих ягодиц. Вонзил в меня два пальца.

— Не-е-ет, — простонала и замотала головой.

— Да. — Вынул и опять вонзил.

Я закусила губу, ударила кулаком о стену и всхлипнула.

— Я не твоя.

— Врёшь.

Пальцы замерли. Я прикусила губу до крови. От желания меня потряхивало. Словно все эти четыре года я только и ждала его. Словно и правда всегда принадлежала только ему.

— Ты скотина.

Повела бёдрами. Макар изогнул губы. Он хотел меня не меньше, чем я его.

— Чёрт, — процедил он. Прижал мою руку к стене и ввёл пальцы на всю глубину.

Я изогнулась, подставила ему шею, и он принялся ласкать кожу языком. Покусывал и посасывал, причиняя лёгкую боль и невозможное удовольствие.

— Чёрт… — процедил снова и, укусив сильнее, убрал руку.

Расстегнул ремень, ширинку. Схватил меня и развернул спиной.

— Так мне всегда нравилось больше всего. — Его шёпот опалил кожу у уха. Он смачно шлёпнул меня по заднице, и я вскрикнула.

Застонала от лёгкого касания к плоти и опять вскрикнула — Макар вошёл в меня одним движением и остановился, хрипло дыша в шею.

Поцеловал, потёрся носом и погладил ушибленное бедро. Удовольствие и боль переплелись, одно стало продолжением другого. От собственной беспомощности я заскребла ногтями по стене.

— Почему ты? — застонала на выдохе, едва он медленно качнулся во мне. — Почему?

Попробовала обернуться.

Он не дал. Положил ладонь мне на горло, вторую на талию. Если бы он сжал пальцы, я бы не смогла дышать.

— Макар… ненавижу…

— Но хочешь. — Поцеловал за ухом, ускоряясь.

Я застонала. Его пальцы прошлись по моей шее, оказались на губах. Имея меня, он гладил мой рот, а я касалась пальцев языком и сходила с ума. В беспамятстве подавалась назад, ловя движения Макара и всхлипывая. Гостиную наполняли шлепки наших тел и шумное дыхание, кроме этого не осталось ничего. Я и не помнила, когда была настолько живой.

Он снова обхватил мою грудь, заставил выпрямиться. Вторую руку положил на живот и, терзая сосок, вошёл несколько раз — быстро, резко, каждым проникновением отбирая меня у меня же самой.