Наверняка его уже похоронили, Дэльф удивится, увидев его на собрании, впрочем, не только он один, кто-то, возможно, уже празднует его смерть, только рано радуется.

Кьяртан погрузился в свои мысли настолько, что не заметил, как в приоткрывшейся двери промелькнула тень, женская фигура скользнула внутрь ванной комнаты, наполненной густым паром.

Мужчина каменеет, когда по его плечу скользит узкая ладонь с аккуратными острыми ногтями.

— Какого демона, Роффин? — поворачивает он голову.

— Мне сказали, что ты пострадал, я испугалась, — мелодичный голос вливается медом.

Роффин умела играть голосом, ему в какой-то степени это нравилось, но сейчас вызывает прилив раздражения. Он не звал её. Кьяртан обхватывает края ванны и резко поднимается, заставляя девушку отпрянуть и смущённо отвести взгляд.

10. 10. Почему ты так говоришь?

Кьяртан ступил на кафельный пол, взял полотенце.

— Тебе лучше покинуть это место, — произносит он стальным голосом.

Роффин поднимается и проходит чуть вперёд, двигаясь плавно, как кошка, синее платье к черным волосам подходило безупречно, подчёркивая бледно-розовую холодного оттенка кожу. Как она вообще прошла сюда? Кто её впустил? Или Логан не заметил? Наверняка Роффин воспользовалась щитом-невидимкой, видно, что она готовилась.

Натянув чистые хлопковые штаны и взяв рубашку, мужчина покидает ванную и направляется в свой кабинет. Не хватало ещё приглашать ее в свою спальню. Роффин следовала по пятам, наблюдая за мужчиной. Кьяртан надевает рубашку, одергивает ворот.

— Не сердись. Я правда переживала. Мы давно не виделись. И я не знаю, что и думать, Кьяртан, нам нужно поговорить.

— Ты нашла не лучшее время для этого. И, как видишь, со мной все в порядке, возвращайся домой, — справившись с рубашкой, Кьяртан бросает сверток плана на стол, где тот и лежал, и берет графин с рубиновым вином, наливает немного в бокал.

Тихие шаги, шуршание дорогого платья заставили его насторожиться. Роффин приблизилась. Кьяртан поворачивается к ней, девушка поднимает руки и начинает застёгивать пуговицы на рубашке. Кьяртан наблюдает за ней. Черные ресницы бросали тени на щеки, ее лицо было формы сердца, довольно привлекательная и утонченная, но слишком мрачная. Черные волосы не имели такого теплого огненного оттенка, как у Джолин, а губы не такие сочные, скорее, напоминали фарфор. И наверняка холодные, какими и были ее пальцы.

— Перестань, — убирает он ее руки, когда она добралась до середины, делает глоток и отворачивается.

— Почему ты такой напряжённый?

— Потому что был сложный день, Светлый орден устроил мятеж, и много было сил отдано, чтобы держать оборону.

— Хорошо, что ты не пострадал.

— Мне повезло, — оборачивается он и смолкает, вспоминая Джолин, — а некоторым нет.

Отворачивается и делает глоток, чувствуя, как по горлу растекается терпкая жидкость, делая тело немного тяжёлым. Стоило признать, что он, несмотря на полученный резерв, устал смертельно.

Женские руки мягко ложатся на плечи, заставляя мужчину снова напрячься.

— Кьяртан, тебе не кажется, что пора узаконить наши отношения? Может, тогда истинность проснется, хотя зачем нам нужно это, мы ведь любим друг друга и так, мы вместе уже два года.

Кьяртан смотрит на карту, висевшую на стене, на красную линию, проходящую посередине. Роффин пришла давить, хочет загнать его в ловушку, или уже загнала, требуя ответа. Но, кажется, пора прекращать избегать её и сказать правду. Самое время. Кьяртан разворачивается и смотрит в глаза ожидавшей невесты, на губах которой играет полуулыбка то ли тревоги, то ли предвкушения. Он до сих пор не мог понять ее истинных стремлений связи с ним, не мог угадать, о чем она думает. Роффин такая далёкая и такая чужая, хотя вместе они два года. Конечно, он понимал, какими последствиями грозит ему этот разрыв. Как он мог вообще пойти на это, послушать главу Совета, который навязал ему свою сестру? Он был просто занят, и никаких бумаг, а уж тем более своего согласия не давал, а уже все считали, что Роффин должна стать его женой, и ждали этого часа.