Веришь, что он откажется от собственного ребёнка?

Нет.

Не откажется.

От жены, от любовниц, от бизнеса, от разгульной жизни ещё может, но не от ребёнка, пусть даже такого незапланированного. Не знаю, откуда это в моей голове, но интуиция вопит, что с этого момента начинается новый виток моих проблем. И наших отношений, в которых мне всё ещё не хочется участвовать.

— Отравилась… чем-то.

— Я так и понял, — иронично отзывается он. Вот только взгляд выискивает во мне что-то, что Самсонов, со своей идиотской настойчивостью гарантированно найдёт. Рано или поздно. — Дойдёшь до машины?

— Да.

Даже язвить пропадает всякое желание. Хочется лечь, свернуться клубком и просто лежать. Желательно, под пледом и недели две — по заверениям интернета токсикоз должен закончиться именно тогда. Или не закончиться вообще.

Самсонов отдаёт мне сумку всё с тем же взглядом и поддерживает под локоть, пока я вышагиваю из снежной мешанины на грунтовку. Вот только на следующем же метре небольшой, но всё-таки каблук подламывается. Подождав, пока я восстановлю равновесие, Самсонов с каменным лицом разворачивается и собирается…

— Нет! — Последнее, что мне сейчас нужно — болтаться у кого-то на руках. Тем более, если это его руки. — Тебе далеко не двадцать, чтобы я была уверена в своей безопасности.

— Серьёзно думаешь, что это смешно? — Выразительный светлый взгляд с моего лица опускается на ладони, которыми я его удерживаю.

Вообще ни разу. Потому что он заводит их мне за спину, заставляя прижаться к своей груди. Аккуратно и легко удерживая за запястья. Наклоняет голову так, что между нашими лицами остаётся едва ли десяток сантиметров.

И вот почему? Почему от дурацкого, но безопасного такси меня выворачивает, а рядом с ни разу небезопасным Самсоновым тошнота трусливо исчезает, будто её и не было?!

— Романовская, ты беременна?

7. Глава 7. Олеся

— Нет.

Нет панике и душе, трусливо сбежавшей даже не в пятки, стремящейся покинуть это дурное тело.

И вот откуда страх? Что может сделать Самсонов, узнав о своём отцовстве? Подать в суд? Так как бы в нашей стране права отцов, конечно, закреплены, но так, в порядке бреда и на всякий случай. Заставить меня выйти за него? Вариант ещё бредовее первого. Пролезть в мою жизнь без мыла на придуманных правах?

Да.

Не знаю каким местом, но чувствую, просто так Самсонов не отвяжется. И, становящийся всё более победным, его взгляд это только подтверждает. А ещё руки, одна из которых уверенно касается щеки, а вторая приобнимает чуть выше талии.

Боится, что сдавит, и меня вывернет прямо на него?

Увы, похоже, что в его голове совсем другие мысли.

— От меня. — Трижды увы, но это не вопрос.

Нет вопроса и в торжествующей улыбке.

— Мелодрам пересмотрел? — Усмешка ненатуральная даже для меня, про Самсонова я вообще молчу.

Правда, молчу недолго.

Испуганный взвизг вырывается, когда этот припадочный всё-таки подхватывает меня на руки и кружит, даже не сбившись с дыхания.

— Скажи, что это мой ребёнок. — Остановка сопровождается моим головокружением и его шальной улыбкой. — Олеся.

— Самсонов, ты больной, — выдыхаю, обеими руками схватившись за его шею. — Отпусти!

— Скажи и отпущу.

Какая-то неадекватная радость в глазах только подтверждает, что в его голове сейчас в самом разгаре вечеринка у психованных тараканов.

— Самсонов, я не беременна и тем более не от тебя!

— Так не беременна или не от меня? — Он аккуратно ставит меня на ноги и, намертво переплетает свои пальцы с моими. — Поехали.

— Куда?

Вышедший за ворота, чтобы подышать, Саша хмуро на нас смотрит, и мне приходится идти вслед за Самсоновым.