Морщусь, вспоминая то время. От себя тошно.

Это сейчас я понимаю, что поступил, как пацан сопливый.

Назло Дине. Дурак.

Наша семейная жизнь с Яной напоминает фарс. Цветную мишуру, что прикрывает гнилое нутро.

Я все эти годы задавался вопросом, что делаю рядом с ней, но так и не нашел ответа. Мы с ней разные. Яна хотела за меня замуж принципиально. Ради штампа в паспорте, красивых фото в инстаграме и хвастаться мной своим подружкам в салонах красоты или ресторанах. Каприз избалованной папиной дочки. И она получила свое.

Пару дней назад, поразмыслив, дал отмашку своим юристам, чтобы подготовили бумаги на развод.

Хватит. Накушался семейной жизни.

И Яна как будто почувствовала, что я собираюсь с ней порвать, заявилась ко мне прямо в офис с тестом на беременность.

Вот только она не подозревает, что я предполагаю, о том, что у меня растут ветвистые рога. Я давно подозревал – мы уже много месяцев живем как соседи.

Мы могли по несколько дней не ночевать дома и даже не поинтересоваться местонахождением друг друга. Нам стало резко плевать.

Никаких объятий и поцелуев. Лишь дежурные фразы. Дежурный секс для снятия напряжения. Впрочем, так было всегда. Со штампом в паспорте в нашей жизни изменилось ровным счетом ни-хре-на.

Но я всегда предохраняюсь. Потому что не планировал семьи именно с Яной.

Потому что любви и близко не было и нет в нашем союзе. Обида, боль и нереализованные желания, – вот основа нашего брака. Дерьмовая, надо признать, основа.

Поэтому после новости о скором пополнении я не кинулся радостный с объятиями, а холодно поинтересовался, уверена ли она. Проглотив очередную истерику, я на следующий день по протекции знакомых и лично владельца клиники веду жену к доктору.

А тут она – та, которая душу мне вытряхнула за все эти годы и ни разу мыслей не покинула. И всегда была в нашей супружеской постели между мной и Яной.

Моя Дина.

Эта встреча – как насмешка судьбы. Чтобы показать мне, что я упустил. И с кем мог бы быть счастлив. Если бы госпожа Смоленская не оказалась лживой дрянью.

– Я рожу тебе сына. Мальчика с темными глазами и кудряшками…Девочки – это отстой, – как сквозь толщу воды доносится треп жены.

Растягиваю губы в, подозреваю, мерзкой усмешке и нарочито медленно выдыхаю прямо в лицо:

– Для начала я хочу убедиться, что ребенок мой, Яна.

Я с трудом досиживаю смену. Появление странной семейки Исаевых просто выбивает меня из колеи. Лишает покоя, а порой и здравого смысла. Пациентки, конечно, отвлекают, я все же умею переключаться, но мысли о Климе и воспоминания трехлетней давности преследуют меня весь остаток рабочего дня.

Бросаю заполнять карточки и отодвигаю их от себя, когда дважды чуть не выписываю пациентке направления на ненужные анализы и обследования. Чтобы не натворить дел, прячу документы в шкаф, отложив эту рутинную работу на завтра.

Отхожу к окну, обнимая себя за плечи. Злость накатывает, как волны на турецком побережье, где мы повстречались с Климом…

Чертов самоуверенный засранец! Кобель и лжец! В чем, собственно, я только что имела «счастье» убедиться.

Он ведь даже не вспомнил меня! Вернее, наверняка вспомнил, что мы где-то кувыркались, но где конкретно и когда – нет. А как пел о любви, о том, что не отпустит… Наверно, он так каждой заливает, а я уши развесила…Глупая!

Не узнал. Потому что, бьюсь об заклад, таких дурочек, с которыми Клим развлекается в отпуске, вагон и тележка. И я оказалась в числе этих глупышек. В тележке. В последнем ряду.

Да, я злюсь. Имею право. Однозначно! Потому что больше всего в этой жизни я ненавижу, когда мне врут и выставляют дурой.