Глаза – два холодных омута.
Красный отпечаток на щеке.
– Ты сраный ублюдок, – шиплю ему в глаза. – Будь ты проклят!
– Да я и так уже проклят, – голос ровный. – Но это факт. Марк мой сын и не имеет к тебе отношения... Ты этого не изменишь, Вера.
О, да...
Даже если была бы вписана в свидетельство о рождении Марка, я все равно знаю эти истории, как богатые мужчины отнимают детей у их матерей. Если ты олигарх, тебе можно почти все.
На глаза наворачиваются слезы и увидев их, Горский решает, что я сдаюсь – отпускает ноющее запястье.
– Тебе должны были прислать документы из клиники.
– Должны были! Только вместо них я получила фото твоих похождений, Ян! – включаю телефон и поворачиваю к нему экраном. – Это снято вчера.
Взгляд Яна скользит по снимку. Я открыла последний, где он с секретаршей на столе и он безусловно узнает ее.
Я думала, он что-то скажет или заберет телефон, но вместо этого Ян подходит к столу, и нажимает кнопку вызова:
– Кристи, зайди!
Раздается стук каблуков и двери распахиваются, появляется бледная и перепуганная секретарша.
– Да, господин Горский?
– Закрой и подойди ко мне, – просит Ян.

13. Глава 7

– Что-то случилось? – лепечет девушка.
На ней нет лица, оба – я и Ян смотрим на нее такими глазами, что думаю, она все поняла. Но наука слишком крепко в нее вбита: ослушаться Горского она не может.
Герман заходит следом и закрывает тяжелые двери.
– Как. Ты. Это! Объяснишь? – он показывает мой телефон с самым гадким снимком, где они совокупляются на столе.
Она заливается слезами.
– Господин Горский!.. – ее раболепие бьет не хуже пощечины, она разве что не ползает перед ним на коленях, но дрожит, как травинка, как рабыня, которая сделала что-то не то. – Простите меня, пожалуйста...
Не обращая внимания на девушку, он листает фото.
– Всего три. На них я и ты, эти снимки получила моя жена. Итак, Кристина, либо ты рассказываешь, откуда эти фото взялись, или Герман отвезет тебя на берег реки и там утопит. Я не шучу, дорогая. Я тебя не пугаю. Это просто факт, с которым тебе придется мириться.
Она все-таки падает на колени. Не перед ним, просто ноги подломились от страха. Не знаю, насколько в кругу Яна привычны такие угрозы, но Кристина воспринимает их всерьез.
А ведь она... К ней Ян поехал в нашу первую брачную ночь и в ее объятиях утешился. Кристина не знала, что заставило его приехать, но знала, что у босса была свадьба и радостно приняла его.
Глядя, как она рыдает, сидя на полу, мне было ее не жаль.
– Хватит ныть, – в голосе Яна ни капли сочувствия. Я думаю, он бы и ноги об нее вытер, приди ему такая блажь. – Фото ты сделала?
Она кивает сквозь слезы.
– Простите меня, простите!..
– Зачем, сучка?
От оскорбления вздрагиваю. Кристина не реагирует, словно привыкла.
Она так самозабвенно ревет, словно жизнь закончилась. Для нее так и есть.
– Простите, господин Горский, я не хотела... Не хотела вас терять! Мы... Я была с вами столько лет! Я вас люблю, простите меня...
Когда любят, на «вы» не обращаются. «Вы» – это всегда дистанция. Она так привыкла к своим секретарно-проститутским обязанностям, что даже этого не замечает.
– Ты решила, что если ты меня много лет обслуживаешь, то это любовь? – холодно интересуется он. – Думала, я прощу тебя за это? Ты еще тупее, чем я думал.
Он резко хватает ее за нижнюю челюсть и наклоняется, глядя в глаза.
От льда во взгляде можно замерзнуть. Я рада, что он так смотрит не на меня.
– Послушай меня! – чеканит он. – Ты уволена! И я прослежу, чтобы ты потеряла все, что я тебе дал. Потому что мне нужны надежные люди, Кристина, а не крысы, которые думают о себе, а не обо мне и о моем счастье. Ты поняла?