Открывает планшет и начинает мониторить каналы в телеге.

Леша не издает ни звука, но, открывая каждый городской канал, беззвучно произносит: «Блять». Не нужно уметь читать по губам, чтобы распознать это слово.

Я откидываюсь на стуле и медленно выдыхаю. Кабинет постепенно заполняется моими людьми. Пресс-служба, юристы, советники.

— Еле разогнали, — Савелий устало опускается на стул и обводит взглядом присутствующих.

— Все паблики уже выложили информацию о скандале, — сообщает Леша. — Думаю, это только начало.

— Кому это выгодно? — спрашивает Савелий.

— Абрамову. Гончарову…

Это другие кандидаты.

— Да, им вполне.

Подключается юрист:

— Слова мальчика мы можем опровергнуть. Легко. Засланный казачок.

Леша косится на меня:

— Иван Геннадьевич, а вы уверены в том, что у вас в самом деле нет сына?

— Леша, у меня нет, блять, сына! — рявкаю на него. — Был бы, я бы знал. И где Афромеев?

Оглядываюсь по сторонам, ища своего начальника службы безопасности.

— Так он в области.

— Свяжитесь с ним! Пусть отыщет пацана. Надо узнать, кто купил его, и вынести это прессе! Нехер делать из меня лоха.

— Как скажете, Иван Геннадьевич.

Дальше шумно обсуждаем, что нас ждет. В ближайшее время нужно выпустить комментарии по этой ситуации.

Битый час заседаем. Все уставшие, вымотанные — пахали последние два месяца без сна и отдыха, а тут какой-то сосунок решил сломать все, что мы скрупулезно строили.

— Леша… найдите мне его. Найдите и приведите ко мне! Я хочу поговорить с ним.

— Он несовершеннолетний, — с испугом сообщает Савелий.

— А какого хера тут делал несовершеннолетний? — рявкаю и бью ладонью по столу. — Ведите его сюда с матерью, отцом, или кто там есть. Буду говорить в их присутствии.

Поднимаюсь и ухожу.

Я обязательно выясню, кто он.

Но он точно не мой сын.

Это исключено!

3. Глава 3

Мама

— Натали-и-и! — пропевает Лиза, моя подруга.

— Какая я тебе Натали? — произношу беззлобно.

— Утоли мои печали, Натали.

Вздыхаю и присаживаюсь на небольшой табурет, поправляя на груди фирменный передник.

— Ну давай, Лизок. Выкладывай, какие у тебя там печали?

— Печали обыкновенные, примитивные, — вздыхает подруга. Ставит локти на стойку, кладет на них голову. — Денег нет, мужика нет, секса нет, Мальдив нет.

— Ничего интересного в этих Мальдивах, — отмахиваюсь от нее.

— И знаешь, что самое обидное? Подтвердить твои слова или опровергнуть я не могу.

Синхронно вздыхаем.

Это наша с Лизкой кофейня. Пятьдесят процентов моя доля, столько же ее.

Нам все говорили — нельзя делать бизнес с друзьями, а мы не послушали. Сделали. И не жалеем.

Где бы я была, если бы не Лизка? Так бы и выла с грудничком на руках.

— Пашка твой где?

Гляжу на часы:

— Вот-вот должен приехать, у него как раз тренировка закончилась.

У Пашки время подросткового бунта.

Все усугубляется тем, что он рос без отца и мужского примера у него перед глазами не было. У Паши есть только я.

Хотя где-то имеются бабушки, дедушки, тетя, дядя и… отец, конечно же.

Это не мой выбор, а результат выбора других людей. Не я принимала решение.

— Ладно, Аленка, давай закрываться, — Лиза протирает стойку и принимается собирать мусор.

Сегодня мы работали вдвоем плюс повар.

Бариста заболел, официантка сдает экзамен.

Стоять у стойки нам не привыкать, в конце концов, это наш бизнес, и мы знаем о нем абсолютно все.

Наконец дверь открывается и входит мой сын. Я скидываю передник, обнимаю Пашку, смахиваю капли дождя с куртки.

— Как дела, Паш? — чмокаю его в щеку.

— Норм, — уворачивается.

— Перекусишь что-нибудь? Ты же после тренировки? Голодный, наверное. Есть блинчики с курицей, будешь?