Последнее время я сметала всё со своей тарелки и невольно заглядывалась на порции соседей по трапезе. Алинка посмеивалась и с радостью делилась. Марат просто заказывал ещё. Было стыдно, но… Совесть спала, а животик рос, превращаясь в маленький и уже немного заметный арбузик.

Состояние невесомой эйфории тоже стало вполне привычным. Иногда ночами я плакала в подушку, тоскуя по Амиру и жалея себя. Но иногда, вот как сейчас, начинала улыбаться без особой причины. Алинка это замечала и, как всегда, не могла удержаться от подколки.

– М-м, кому-то эндорфинчика переборщили, – хихикнула она и, поймав на себе осуждающий взгляд Марата, пожала плечами и фыркнула: – Ну а что? Сидит лыбится, как…

– Посмотрел бы я на тебя, – пробормотал мужчина и, сунув в рот кусок мяса, ненадолго завис. Кашлянул, жадно отпил несколько глотков воды и, нахмурившись, обратился ко мне: – Неужели неинтересно? А вдруг их там двое?

– А вдруг там девочка? – расплылась в улыбке Алинка.

– Не-а, я думаю мальчик, – покачал головой Марат.

– Много ты понимаешь, – передразнила подруга, а воздух начал искрить от предвестников новой перепалки.

– Может, ты и прав, – пытаясь предотвратить бесполезный спор, вмешалась я. Отодвинула опустевшую тарелку и, погладив живот, пробормотала: – Пора знакомиться.

– Давно бы так, – расплылась в улыбке подруга и, достав свой телефон, предложила: – Давай запишу тебя на завтра.

– Я сам, – перебил Марат и, помаячив своим телефоном, хмыкнул: – Знаю я, куда ты её запишешь. Сейчас в частную клинику позвоню.

– Не надо. Это дорого, – запротестовала я, но слушать меня никто не стал.

– Так по нашей легенде я и есть отец, – возразил Марат и, сведя брови на переносице, проурчал: – Думаешь, допущу, чтоб меня жмотом сочли? Не дождётесь.

– Но я же не…

– И на УЗИ её запиши, – проигнорировав моё блеяние, засуетилась Алинка. Подсела к нему поближе и, ткнув в экран пальцем, добавила: – Да, вот это. И сам с ней пойдёшь.

– Кто я? – вскинув брови, испуганно охнул Марат.

– Ну ты же типа отец, – подруга изобразила в воздухе кавычки и, не дав ему вставить и слова, фыркнула: – Легенду надо поддерживать. Так что будь готов, папаша.

Амир

Селим звонил редко, слишком редко. А информацию я ждал лишь от него. Последние два месяца не волновали показатели растущего бизнеса, не заботили происки конкурентов. Я думал лишь о ней…

Даже смерть отца не оставила такой глубокой раны, как предательство этой женщины. Моей женщины. Я был уверен, видел подтверждение в её глазах, чувствовал в робких прикосновениях, нежных поцелуях, улавливал в стонах. Всё оказалось ложью!

Два месяца рая. А оказалось, она просто выжидала удобного момента. Сбежала, прихватив с собой деньги, украшения и большой кровавый кусок моего сердца.

Сначала не поверил, потом долго зализывал раны. Они и сейчас ныли, мучительно кровоточили, но надежды почти не осталось. Зачем продолжал её искать? Сам не знаю… Просто хотел ещё раз посмотреть в эти лживые глаза, сжать хрупкую шею и… впиться поцелуем в пухлые манящие губы. Потому что моя! Потому что не забыл и увы, не простил. Хотелось держать её рядом и заставить страдать.

Глядя на экран вибрирующего телефона, я тянул до последнего. Звонок от Селима ждал и до дрожи боялся услышать нечто, к чему не был готов.

– Да, – рявкнул, пожалуй, прежде, чем он успел услышать. Но не давая себе шансов на отступление тут же, спросил: – Есть новости? Выкладывай.

– Здравствуй, Амир, – очень медленно, в своей особой манере протянул Селим. Протяжно вздохнул и, пробормотав что-то, добавил: – Есть новости, но лучше поговорить об этом при личной встрече.