— Спасибо, — сказала, не в силах отвести от Игоря глаз.

Его серые глаза блестели серебром, тёмные волосы завивались у висков. Раньше я так любила гладить эти завитки, когда мы, горячие и счастливые, лежали на влажных простынях и говорили о ерунде.

— Возьмите, — повторил он.

— А вы? Если я возьму у вас зонт, вы сами вымокнете.

В уголках его губ появилась улыбка. Кивком он показал на припаркованную рядом машину.

— Не успею.

Я взяла зонтик, и наши руки мимолётно соприкоснулись. Я вздрогнула, но Игорь остался бесстрастным.

— Хороших вам выходных, Дина.

— Диана, — поправила я на автомате.

— Да, простите, Диана. Я ещё не успел запомнить.

Он вышел под дождь не сутулясь, не вжимая голову, и быстрым шагом пошёл к машине. Фары моргнули. Игорь не посмотрел на меня, когда садился. Завёл двигатель, и почти сразу машина поехала в сторону дороги.

Я сжимала зонт, не чувствуя, как сильно это делаю. Провожала машину взглядом, и непонимание становилось сильнее. Он как будто не узнавал меня. Но я-то знала, что это он. Даже маленькое чёрное пятнышко на серой радужке осталось там же, где было всегда.

Сделав шаг, я наступила в лужу, и это отрезвило меня. Вдохнула влажный воздух и опять остановилась, глядя сквозь дождь. Разве так в жизни бывает?! Разве так может быть?!

***

С Аней мы приехали одновременно. Только я вошла в квартиру, она позвонила в домофон.

— Погода — мрак, — сказала подруга, вытирая туфли бумажными полотенцами, которые я ей дала.

— Мы сегодня с ним встретились наконец, — сказала я вместо ответа.

Анька вскинула голову. Я тяжело вздохнула.

— Когда я уходила с работы. — Показала подруге на раскрытый в коридоре зонт. — Он зонт мне дал.

— И что он сказал? Он тебе что-нибудь объяснил?

Анька, кажется, забыла про туфли. Только мокрые полотенца так и остались у неё в руке.

— Что мне зонт нужнее, — криво и безрадостно улыбнулась я.

— Диан, я не про то.

Я нервно заправила волосы за ухо. Руки неожиданно задрожали, а эмоции, которые я усердно держала при себе всю неделю, дали о себе знать.

Когда я сказала Ане, что Игорь — генеральный директор компании, куда я устроилась, она недоверчиво усмехнулась. Если бы мне кто-то такое рассказал, я бы, наверное, отреагировала острее. Предложила бы Аньке сходить к психологу, потому что всё это было ненормально.

— Я знаю, что не про то, — сказала, идя в сторону кухни. — Остановилась у стола и развернулась к подруге. — Ты меня сумасшедшей считаешь, да? Я правда видела его и в аэропорту, и в лифте, и…

— Да успокойся. — Она поймала мою руку. — Я не считаю тебя сумасшедшей. С чего ты это взяла?

Я промолчала.

— Он смотрит на меня и как будто не узнаёт, — сказала в три раза тише, чем говорила до этого. Достала из морозилки форму для льда — силиконовые сердечки. Их я купила три года назад, к четырнадцатому февраля, как раз перед тем, как Игорь пропал.

Исподлобья посмотрела на подругу.

— Он ведёт себя так, будто меня в его жизни не было никогда. Говорит как обычно, всё в нём как обычно, только меня как будто не было. Я ничего не понимаю, Ань. Вообще ничего. Зачем ему играть?!

— А если напрямую его спросить?

Я промолчала. Сама об этом думала, но не могла пересилить себя. Какой-то внутренний предохранитель останавливал.

Аня открыла коробочку с маленькими пирожными и поставила на середину стола. Принялась открывать белое вино. Мы хотели отметить мою первую неделю на новом месте, но за окном продолжал идти дождь, и его шёпот был как реквием.

— Слушай, — вдруг остановилась Аня. — А у него нет брата?

— Какой брат, Ань?